- Не только нас, - сказал Святозар, клюку отставляя. – Позволите? Единственно, я хочу, чтобы вы поняли, что я тогдашний был… иным человеком. Не хуже, не лучше, просто другим. Мирским. Подверженным всем страстям и искушениям.

Он проковылял к столу и провел пальцами по спутавшимся волосам.

- Бедное дитя… вы хотите, чтобы я призвал ее несчастную душу?

- Было бы неплохо.

Святозар замолчал, прислушиваясь к чему-то, и лишь губы его шевелились.

- Боюсь, не получится. На ней стояла печать и принята она была добровольно.

- Что за…

Он, казавшийся немощным, с поразительной легкостью перевернул тело и ткнул пальцем в темное пятно над лопаткой, которое Димитрий принял за родинку.

- Вот. Если присмотреться, вы увидите руны… древний язык, ныне почти забытый. Знаете, большая часть наших особых сил связана именно с рунами, - печать святой отец погладил нежно. – Они с одной стороны дают небывалое могущество, с другой изрядно ограничивают. Эту печать можно поставить лишь с полного согласия человека… согласия истинно добровольного, а не вырванного ложью или муками.

- И что она…

Димитрий взял со стола лупу на ручке. Родинка распалась на несколько, темные знаки, будто букашки, норовившие слипнуться в один комок. И главное, чем больше их разглядываешь, тем меньше понятно, что за они. Ишь, шевелятся, переползают, меняя вид свой. И выглядит сие столь уродливо, что Димитрия мутит.

- Клятва абсолютной верности. Она не позволяет предать того, чьею рукой поставлена печать. А заодно уж обеспечивает спокойное посмертие. Душа уходит… правда, есть мнение, что она сгорает после смерти, ибо только так можно обеспечить полную сохранность тайн.

Святозар опустил тело и потер руки.

- Я не могу призвать ее душу к ответу, но тело находится в отличном состоянии и можно попытаться считать его память. Не всю, но наиболее значимые моменты… если вам нужно.

Димитрий вздохнул.

Нужно.

- Только я должен предупредить. В этом ритуале я могу быть проводником, а вот смотреть придется вам. И это будет… не совсем приятно.

Димитрий вздохнул снова и рукой махнул, мол, давайте, чего уж тут.

- Понадобится время. Наша магия основана на ритуалах, а сами понимаете, в отличие от чистых энергий, они требуют тщательной подготовки.

- И крови.

- И крови. И порой  боли. Хуже, когда радости… помнится, Радонецкие редко пользовались родовыми способностями, поскольку, всякий раз, обращаясь к силе рода, они утрачивали толику эмоций. К старости становились на редкость неприятными людьми.

На стол лег давешний нож.

- Свечи найдутся?

- Найдут, - пообещал Димитрий. – Радовецкие…

- Вымерли еще задолго до смуты. Кажется, младший их отрекся от рода, сказав, что не собирается становиться чудовищем. Честно говоря, не знаю, получилось у него или нет.

Он взял кружку и, полоснув руку, позволил крови течь.

А ведь красная.

Обыкновенная с виду. Густая, тягучая, и ничего-то в ней не ощущается ни древнего, ни загадочного. Кровь как кровь.

- Понадобится изрядно… а вы велите, чтобы свечи принесли и непременно восковые.

Димитрий отдал распоряжения.

Будут восковые.

И какие нужно, такие и будут. Главное, понять, коим боком эта девица к Стрежницкому, и чем это Богдашка так заговорщикам насолил, что все извести пытаются.

- А касаемо царевен… да, папенька не особо скрывал своих намерений. Полагаю, в том и состояла его ошибка. Многим во Временном правительстве пришлись не по нраву его планы. К тому времени отец набрал достаточно влияния и войск, чтобы рассчитывать на удачу. С ним сложно было бы сладить.

- В отличие от царского семейства…