Боюсь простудиться и возвращаюсь в дом. А там уже творится вообще сплошной кошмар. Женя пьяный настолько, что едва ворочает языком. Предпринимаю очередную попытку отобрать у него свой телефон, чтобы вызвать такси, но выясняется, что мой нерадивый жених уже успел где-то его потерять. Или специально спрятал, не знаю.

Пытаюсь аккуратно уговорить Колпышевского позвонить трезвому водителю и ехать уже домой. Но Женя вдруг вспоминает, что он не каблук, и начинает фанатично доказывать это окружающим. В приказном тоне громко требует, чтобы я сидела и ждала, пока он не навеселится вволю со своими друзьями. У его друга сегодня «днюха», в конце концов!

Я хватаюсь за голову. Со всех сторон подбирается отчаяние. Но заставляю себя держаться. Быть сильной. Не раскисать.

Усаживаюсь на тот же диванчик в углу, отстранённо наблюдая за Колпышевским. Впервые в жизни вижу своего жениха таким пьяным. Как же всё-таки хорошо, что это случилось прежде, чем я вышла за него замуж! Потому что зрелище отвратительное.

Не выдержав, сбегаю на второй этаж в попытке отыскать тихое место. Там широкий холл и несколько спален, но все они оказываются занятыми целующимися (и не только) парочками. Что удивительно, в этих приватных комнатах отсутствуют дверные замки. Запереться изнутри невозможно. Но, кажется, мало кого из предающихся страсти пар это волнует.

С пылающим от смущения лицом дохожу до конца коридора, обнаружив там лестницу, что ведёт ещё выше, в мансарду. Поднимаюсь по ступеням. И наконец, вздыхаю с облегчением. К счастью, хотя бы здесь никого нет.

В помещении под самой крышей не так много места, почти всё пространство занимает двуспальная кровать. Но вполне уютно. Скошенный с одной стороны потолок из круглых бревнышек, небольшое окошко в стене. За которым темное звёздное небо.

Я даже не знаю, сколько сейчас времени. Кажется, будто уже глубокая ночь. Спать хочется страшно. Присаживаюсь на край кровати, чувствуя сокрушительную усталость. Решаю прилечь ненадолго. И меня тут же расплющивает окончательно. Веки такие тяжелые, я лишь слегка прикрываю их и уже не могу открыть. Мгновенно проваливаясь в сон.

Кажется, спала я всего пару минут до того, как меня разбудили. Что-то тяжелое опускается на меня и придавливает сверху всё сильнее и сильнее. Испугавшись, распахиваю глаза, упираюсь руками в чьё-то твёрдое тело, совершенно ничего не видя в темноте. С трудом понимаю, где нахожусь и кто взбирается на меня.

– Вот ты где, моя недотрога…

Это мужчина. Пьяный. Омерзительно воняющий сигаретами, блевотиной и перегаром. Пытаюсь закричать, но из горла вырывается лишь осипший хрип.

– Танечка моя, Танюшечка… Иди ко мне, я так тебя люблю…

Меня очень грубо и больно тискают, хватают за ягодицы, за грудь, бесцеремонно задирая кофту. Я вырываюсь, пинаюсь, бьюсь в панике, когда с меня пытаются стянуть джинсы, выдрав с корнем пуговицу на ширинке.

– Как же я тебя хочу… Сейчас ты раздвинешь свои ножки и покажешь мне свою писечку, как же долго я этого ждал…

– Не трогай меня, придурок! – наконец, из моего горла вырывается громкий крик.

Отбиваюсь изо всех сил, скатываюсь с кровати на пол, кое-как вырвавшись из лап этого ублюдка.

– Ну куда же ты, Танюша, иди ко мне…

Ошалело вглядываюсь в темноту, осознавая, наконец, что это Колпышевский. Пьяный в дрова, невменяемый.

– Какой же ты мерзкий! – с презрением выплевываю я. – Не смей меня трогать, слышишь? Отец тебе ноги за это оторвёт!

Но он будто даже не слышит. Поднимается с постели и идёт на меня, как зомби, вытянув перед собой руки.