А еще мне так и не дает покоя вопрос, что он там натворил, и куда его увела с урока Людмила Ивановна. Что за сумасшедший проблемный парень этот Сычев?

В голову приходит шальная мысль. А что если позвонить ему и спросить?

Я сразу отвергаю её, понимая, что не имею на это права. Ведь отказала ему сегодня, и он, кажется, наконец, понял. Своим звонком только всё испорчу, дам повод думать, что шанс всё-таки есть. Нельзя, нельзя…

Но под вечер, когда за окном уже темнеет, я всё-таки звоню. Трясущимися пальцами набираю номер, тороплюсь, пока отец не вернулся с работы. Сама себе поражаюсь, зачем делаю это, но звоню.

Несколько мучительно долгих гудков, я каждую секунду порываюсь сбросить вызов, но понимаю, что уже поздно, пропущенный всё равно высветится у Сычева.

– Да, – наконец раздаётся из трубки холодное.

– Серёжа, привет. Я хотела узнать, что там сегодня случилось, когда тебя забирала Людмила Ивановна.

– Да? Хочешь знать, как все прошло? Ну ты и лицемерная тварь, оказывается…

У меня будто что-то обрывается внутри. Пульс начинает стучать в висках. Его голос очень злой, буквально сочится презрением. Я ещё ни разу его таким не слышала.

– Что? – ошарашено переспрашиваю я, предварительно прочистив горло, но голос всё равно выходит слишком сиплым. – О чем это ты?

– О том, что ты меня очень сильно разочаровала, сука. Бойся ходить одна по тёмным улицам. Я тебе очень не советую. Лучше сиди дома и вообще никуда не выходи.

Я бросаю трубку. Меня всю колотит, сердце стучит, как отбойный молоток.

Телефон вздрагивает вибрацией в моих руках, на экране светится номер Сычева. В панике сбрасываю вызов, трясущимися пальцами отправляю его номер в черный список.

Глаза наполняются слезами. Господи, то, чего я так сильно боялась, всё-таки произошло. Я влюбилась в конченого психа, который собирается преследовать меня за отказ.

23. 23. Потому что твоя дочь – шизанутая

– Привет, пап, – целую отца в щеку, отчаянно пытаясь спрятать от него заплаканные глаза. – Как прошел день?

Он смеряет меня хмурым настороженным взглядом:

– Как ты, дочь? Всё хорошо у тебя?

– Да, пап, – тихо отвечаю я. Чувствует он, что ли? – Голова болит. Я пойду в свою комнату, полежу, если ты не против. Сам поужинаешь, ладно?

– Ты не хочешь мне ничего рассказать?

Точно чувствует. Тяжело вздыхаю.

– Нет, папа. Всё нормально. Я пойду.

Сбегаю в спальню. Прячусь с головой под одеялом, утыкаюсь лицом в подушку и снова окунаюсь в свою боль. Меня всё ещё ломает от обиды. От ощущения дикой несправедливости. В голове на повторе звучит злобный голос Сычева.

Лицемерная тварь… Тварь, тварь, тварь…

Как он мог меня так назвать?! За что? За то, что я сначала отвергла его, а потом позвонила узнать, что случилось? Этот парень точно ненормальный! У него не всё в порядке с головой! А я ещё спускалась с ним в школьный подвал… Похоже, мне очень сильно повезло, что вышла оттуда, отделавшись лёгким испугом.

Не представляю, как в понедельник пойду в школу. Как буду вести уроки. Что если Сычев выполнит свои угрозы? Мне теперь ходить и оглядываться?

Ужасная ситуация. А ужаснее всего, что мне не столько страшно, сколько больно от его слов. Будто меня обманули. Предали. Будто обиду нанёс не просто какой-то неуравновешенный школьник с проблемами в психике, а мой очень близкий человек. Которому я поверила… Несмотря на всю абсурдность его поступков, всё-таки поверила.

В груди так и жжёт, и без конца хочется плакать.

Слышу, как дверь в мою комнату тихонько открывается и входит папа. Постель справа от меня проминается, а на мою спину поверх одеяла опускается тяжелая ладонь.