Так, погружённая в раздумья, я дошла до лавки Хадриан а. Она находилась в небольшом поселении по названию Дуболапка.

Здесь проживали слуги, работающие в Илиодоре, а также те, кто состоял в гильдии животноводов. Близ столицы земля мало пригодна для выращивания овощей, но зато на ней родится сочная трава, которая приходится по нраву местной скотине.

В лавке торговца сладостями всегда толпился народ, но сегодня здесь тоже было непривычно тихо. Лишь двое ребятишек из местных глазели на яблочную пастилу в витрине, да пересчитывали монетки, зажатые в потных ладошках.

— Доброе утро! — произнесла я, когда на звук колокольчика, подвешенного к двери вышел сам хозяин. Хадриан был низкорослым упитанным мужчиной, чем-то похожим на помесь Карлсона и растолстевшего Халка. Разве что цвет кожи у полевика был светло-коричневым, а не зелёным.

— Доброе, вила Регина, моя любимая ламия! Давно вы не заглядывали, —  и без того узкие тёмные глаза полевика стали похожи на щёлки. Только взгляд был живой, любопытный, с коварной искринкой, будто его обладатель только и думал о том, как бы кого обмануть. Впрочем, это не далеко от истины.

Принято думать, что торговцы сладостями — полные добродушные люди, любящие детей и вкусно поесть, их руки вечно испачканы сахаром и мукой. Хадриан был не таким и, хоть носил белый накрахмаленный передник, имел манеры обедневшего аристократа, в жизни не маравшего рук.

Оставалось загадкой, кто печёт сладости, но и тут я быстро нашла ответ: горничная из отряда Келисии, тоненькая Верда с птичьими глубоко посаженными глазками спешила после смены к Хадриану. А магия Древних, бурлившая в крови полевика, облегчала им обоим задачу.

— Мне бы прикупить пастилы да медовых пряников, — склонив голову набок, произнесла я условную фразу, означающую: «Надо пошептаться».

— Для вас всегда держу коробочку в подсобке, — усмехнулся Хадриан и, повернувшись к мальчишкам лет девяти, крутившимися тут же и во все глаза смотревшим на меня, прикрикнул: — А ну брысь, мелюзга, а то сглажу!

Конечно, посмотреть на живую ламию вблизи мальчишкам страсть как хотелось, но угроза потомка Древних подействовала на них как занесённая рука с камнем. Полевика боялись и уважали в Дуболапке. Боялись даже больше.

Хадриан, «проводив» посетителей, подошёл к двери и запечатал её на магический замок, а потом указал на дальний проём, занавешенный цветастой тряпкой, когда-то служившей простынёй.

— Пастила у меня отменного качества, — усмехнулся он, пропуская меня вперёд. — Из столицы Сиятельные за ней присылают.

«Ещё бы, — подумала я. — Секреты и новости Кломмхольма желают знать многие».

Я оказалась в небольшой круглой комнате с единственным окном, тоже круглым, выходящим на задний двор и врезанным так высоко, чтобы с улицы нельзя было заглянуть вовнутрь.

— Что ещё случилось? — толстые губы Хадриана растянулись в услужливой улыбке, которая так не шла его широкому квадратному лицу. — Кроме того что три ламии лишились Дара?

— Погадай мне, — нежданно попросила я, набравшись дерзости.

— Удивлён, ма вила, — уже безо всякой улыбки продолжил полевик, переместившись куда-то за стоявшие в углу бочки. Мне никогда не хотелось знать, что в них. — Обычно ты просишь выдать чей-то секрет, а тут такое!

— Это значит «нет»? — спросила я, стараясь не слушать внутреннее чутьё, говорившее, что мне надо уползать, пока цела. И пока не узнала ничего лишнего.

— Это значит «возможно», — полевик наклонился и вытащил из-за одной из бочек свёрток размером с маленький заплечный мешок. — Ты задашь мне три вопроса и получишь ответы, но, предупреждаю, они тебе не понравятся.