Наконец, все начали разбредаться. Отход ко сну в нашем семействе обычно процесс длительный, сопровождаемый поисками пропавших очков, книжек, любимых чашек, леденцов и прочих необходимых вещей. Но сегодня все устали до чертиков, и я надеялась, что все угомонятся быстрее обычного. Но тут возник спор, куда спрятать ценности. В конце концов, я просто спустилась в столовую, завернула золото в льняную салфетку и заперла в буфете, сунув ключ в карман.

И тут Сонька спохватилась:

— А где Крошка?

Воцарилось гробовое молчание. Действительно, пес весь день валялся во дворе, меняя дислокацию, только чтобы переместиться от подкрадывающегося солнца в тень. Но когда мы собирались идти на поиски деда, его там уже не было. Кажется, не было.

— Как я могла забыть о своем малыше? — причитала Сонька, вылетая из дома. — Что, если его тоже похитили?!

— Не говори глупостей, — скакала я за ней по ступенькам, — ни один псих в мире не решится похитить твоё чудовище!

— Крошка! — взвыла подруга на всю Бляховку. — Мальчик мой, где ты?!

Я стояла посреди двора, ничего не видя в темноте. Странная всё же у Соньки собака, другая бы таскалась за хозяйкой, не отставая ни на шаг. А Крошка пойдет, если только его позовут, да не просто позовут, а станут уговаривать, упрашивать, умолять, суля вкусную котлетку или колбаску. Вот такой избалованный сибарит, всё бы ему валяться кверху брюхом или жевать что-нибудь. Но куда он всё же запропастился? Ведь мы тут так носились толпой, что неизбежно наступили бы на разнеженную псину.

— Его нет! — причитала Сонька. — Когда ты в последний раз видел Крошку? — схватила она за руку высунувшегося в дверь Борьку.

— Да черт его знает, — принялся вырываться братец. — Перед обедом? Или когда дед врагов взорвал? Слушай, а может, он по этим… по барышням отправился?

— По каким барышням? — всплеснула руками Сонька. — Ты хочешь сказать?... По сучкам?!

— А что, он не мужик, что ли? — почесал за ухом Борька. — Приехал аристократ в деревню, вот и потянуло на романтические приключения.

— О, господи, да они же его блохами и глистами заразят! И стригущим лишаем! Бедный мой пёсик…

И тут в ответ на Сонькины стенания кто-то громко зевнул, а потом лениво поскребся.

— Где это? — мгновенно взвилась подруга. — Слышите?! Крошка, Крошка!

Некоторое время мы старательно прислушивались, пытаясь определить, откуда доносится поскуливание и тяжкие вздохи. Потом Борька подошел к трейлеру и торжественно распахнул дверцу. Из прицепа неторопливо вывалилась крапчатая туша и позволила кинувшейся к ней Соньке облобызать себя.

— Прости, прости, мы заперли тебя! Бедненький мой!

Даже в темноте было видно, что на Крошкиной морде нет и следов страданий. Он просто самозабвенно продрых полдня на куче барахла, сваленного впопыхах на полу трейлера.

Сонька извлекла из машины здоровенный мешок с кормом, миску размером с тазик и увела собаку наверх, кормить и утешать.

Очень надеясь на то, что на этот раз мне удастся донести голову до подушки, я поковыляла за ними следом.

Глава седьмая

Утром, ещё не совсем проснувшись, я вспомнила о страдальце-Алексе. О его синих глазах, трогательной забинтованной голове, из которой торчали розовые уши, и о том, что мне нужно срочно и немедленно мчаться в больницу — к мужчине своей мечты.

Потом я открыла один глаз и увидела, что будильник показывает половину шестого. Да, обычно я просыпаюсь раньше.

Чтобы не морочить голову с душем, оборудованным в саду и представлявшим собой хлипкое деревянное сооружение размером со стандартный дачный сортир с железной бочкой вместо крыши, я решила сбегать искупаться на реку. Вода в бочку наливалась из подземной скважины с помощью электрического насоса и была такой ледяной, что за день не всегда успевала прогреться. А холодный душ, конечно, процедура бодрящая, но не слишком приятная.