– Разве что… Вам как обычно?

– Да… принеси нам… Мясца, салатик. Не забыла еще, какой я люблю?

– Что вы, Марина Захаровна! Как можно!

Расторопная Маша, рысцой перебегая в кухню и обратно, принялась накрывать на стол, а гостеприимная Тонечка присела рядом с Мариной и, навалившись на столик необъятным бюстом, доверительно заглянула в глаза.

– Ну ты как?.. Держишься?

– Ой, Тонечка… из последних сил. То одно, то другое… Просто как будто целью задался кто-то… доконать. Вон, видишь, даже телохранителя наняла, – кивнув в мою сторону, произнесла Марина.

– А, вот кто это… – прошив меня насквозь пронзительным взглядом, проговорила Тонечка. – А я смотрю, кто это, думаю, у нас такой… новенький.

– Да. Теперь вот… под охраной.

– Ну что ж, ну и хорошо. Зато никто не тронет.

– Ой, не говори… не говори наперед. Сделают так, что и знать не будешь, никакой телохранитель не спасет. Вон, сегодня… дрянь какую-то под машину подсунули… Мы выходим, чтобы ехать, а она как рванет… У меня чуть инфаркт не случился. Женя говорит – петарда обычная, но дело ведь не в этом. Главное – никто не заметил, как сделали. Сегодня – петарда, а завтра…

– Не надо, Мариночка, зачем заранее о плохом думать? Наговаривать. Обойдется… все будет хорошо.

– Твоими бы устами… У тебя-то как? Твой-то? Все пьет?

– Ох… и не спрашивай. Совсем замучилась с ним. Сейчас вон вторую неделю в запое, как раз хотела идти… посмотреть, что там с ним. Пьяный человек – как оставишь? Начнет, вон, прикуривать, спичку бросит – и ходи потом на пепелище.

– Ну так что ж ты, раз собиралась, так и иди.

– Ну как же… как же гостей дорогих брошу?

– Ладно, ладно. Что за церемонии между своими? Иди, за нами тут Маша присмотрит.

Еще немного поломавшись для вида, Тонечка ушла, и Вова с Мариной, время от времени перебрасываясь короткими и не очень понятными для меня фразами, касающимися каких-то сделок, занялись салатами и бифштексами, которые давно уже расставила на столе Маша.

Мне тоже поставили прибор, и я нашла, что хотя стряпня Тонечкиной кухни сильно не дотягивает до шедевров, которые готовит моя тетя, но для человека, ничего не евшего с самого утра, проходные баллы набирает.

Однако насладиться как следует обедом мне так и не удалось. Не успели мы войти во вкус и разомлеть от приятного чувства сытости, как со стороны кухни послышался подозрительный шум.

– Да пусти ты! – прозвучало уже довольно внятно и вслед за этим раздался лязг какого-то железа, упавшего на пол.

Очевидно, кто-то с боем прорывался из кухни в зал, сметая с пути все, что попадалось под руку.

По-видимому, барьеры были преодолены, поскольку развязное шарканье слышалось уже близко и вскоре к нашему столику подошел очень неопрятный мужчина, от которого за версту несло перегаром. За ним бежала до крайности обеспокоенная Маша, хватая его за руки, в бесплодных попытках остановить, но мужчина не обращал на нее никакого внимания.

– Ба-а!! Марин Захарррна! – разудало прокричал мужчина, с грохотом отодвигая стул и присаживаясь к нашему столику. – Скока лет, скока зим! Кушаете? А вот и мы тоже… тоже тута… пообедать зашли. Думаем, авось добрые хозявы косточку выкинут.

– Марина Захаровна… я сейчас… вы не волнуйтесь… я сейчас в полицию позвоню.

– Цыть, Машка! А то сейчас разнесу забегаловку твою в щепки!

– Ой… Да что же это… И Антонина Владимировна вышла… все как назло… Сеня! Сеня, звони хозяйке! Пускай вызывает… полицию…

– Не нужно полицию, – сказала я. – Успокойся, Маша, я сейчас разберусь.

– Ну что, как ваше ничего себе? Как бизнес, как доход? – между тем продолжал мужчина, не обращая на меня ни малейшего внимания. – Кровушку попиваем? А? Ничего? Сладко?