Осматриваясь, я приподнялась на локтях.

Но практически сразу рухнула обратно на постель. Головокружение усилилось, а слабость была неимоверной. К правой руке была приделана капельница, но как я ни старалась рассмотреть, так и не поняла, что за лекарство мне вводят.

Палата была одноместной.

Чистой и довольно просторной. На тумбочке возле койки стоял букет белых ромашек. Я слабо улыбнулась, глядя на него. И почему-то снова подумала об ангеле. Только он мог угадать мои любимые цветы. Как? Загадка. Спросить он не мог, да я бы и не ответила. Потому что сама не помнила. Но увидев эту нежность в букете, словно впитавшую в себя тепло и свежесть летнего луга, я пришла в восторг.

Вдруг в сознании вспыхнул яркий образ.

Я, еще совсем маленькая, иду по цветущему полю. Держусь за крепкую руку деда и улыбаюсь закату. Ромашки кажутся такими высокими — приходится подпрыгивать, чтобы посмотреть вдаль. «Тише, егоза», — ласково шепчет дедушка. А я смеюсь в ответ и подпрыгиваю еще выше, мне так хорошо и радостно, что хочется раскинуть руки, как крылья, и улететь вдаль. Если бы не теплая надежная ладонь деда, я бы так и сделала. С ним мне так хорошо, что не хочется улетать.

От воспоминаний к глазам невольно подступили слезы.

Я осознавала, что дедушки нет в живых, но в памяти его образ был очень ярким. Настоящим. Я плотно прикрыла глаза, пытаясь как можно дольше удержать прекрасное воспоминание. Рассмотреть со всех сторон, насладиться и запомнить. Не потерять, как остальные.

«Дедушка, а ты всегда будешь присматривать за мной? — спрашиваю я, щурясь от яркого света. Почти не вижу лица деда, но дорисовываю в воображении. — Всегда-всегда?»

«Всегда-всегда, — уверенно повторяет он и пожимает мою ладонь. — Буду вести себя вот как сейчас. До тех пор, пока не передам в другие надежные руки. Тому, кто поведет тебя дальше».

«Кому это? — Я удивленно вскидываю брови и хмурюсь. Представить не могу, что найдется некто, с кем мне будет так же хорошо и спокойно, как с дедом. — Не надо меня никому отдавать. Никто мне больше не нужен».

«Это ты сейчас так говоришь, Светочка, — мягко возражает дед и ласково взлохмачивает мои рыжие волосы. — Придет время, и появится тот, с кем ты сама захочешь прожить оставшуюся жизнь».

«Глупости», — не по-детски серьезно хмыкаю я.

И мы продолжаем свой путь.

Видение исчезло. Растаяло, словно первый снег. Я всхлипнула и открыла глаза. Затаила дыхание.

— Света! — объявила вслух. Так громко, как только смогла. Чтобы больше не забыть. — Меня зовут Светлана!

Кто бы мог подумать, что можно так радоваться собственному имени. Но я была безумно счастлива. А еще — благодарна дедушке за подсказку. Это ведь он напомнил о важном.

На звук в палату забежала медсестра. Поприветствовала меня дежурной улыбкой, лишенной эмоциональности, и проверила капельницу.

— Что мне вводят? — поинтересовалась я, с интересом наблюдая за манипуляциями медсестры.

— Лекарство, — наигранно-ласково проговорила она, впрочем, не ответив на прямо поставленный вопрос.

Меня это несколько смутило.

Возможно, я стала слишком подозрительной. Но это неудивительно, учитывая обстоятельства. Пойдя нелегкое испытание, выбравшись живой из кромешного ада, невольно станешь осторожничать на каждом шагу.

— Понимаю, что лекарство, — согласилась я. — Но какое?

— Название ничего вам не скажет, — отмахнулась медсестра. — Вы крайне слабы, к тому же потеряли память. Лишняя информация в таком состоянии только навредит.

Подобное заявление не было лишено здравого смысла. С другой стороны, малейшие уточнения могли бы помочь моей памяти. Ведь вспомнила я собственное имя. А все потому, что увидела ромашки. Вдруг, и с лекарствами произошло так же? Я отчего-то была уверена, что разбираюсь и в препаратах, и в сестринском деле. Когда-то я носила такой же белый халат и чепец.