Дом, заливаемый дождем, походил на угрюмого старика, выбравшегося на прогулку, но забывшего и куда идет, и собственное имя, и теперь подслеповато щурившегося окошками в пространство. Правую часть перестраивали и сделали чуть выше, и от этого казалось, что дом перекосило, точно одно плечо приподнялось над вторым. По серым каменным стенам карабкался плющ, а над черепичной крышей, поросшей мхом, торчал флюгер в виде танцующей пары. Цилиндр был так глубоко натянут на голову кавалера, будто ее не было вовсе, а дама словно отталкивала мужчину, силясь вырваться из его ржавых объятий.

Женщина, поднявшаяся с кресла на веранде, поправила съезжающую с плеч меховую накидку, взялась крепче за трость с костяным набалдашником и стала спускаться по ступенькам. Тук, тук, тук — трость стучала все быстрее, дама шла вперед, не взирая на дождь, и Джейн остановилась, пытаясь унять охвативший ее иррациональный страх. Обернулась — садовник был в нескольких шагах. Посмотрела вперед — и едва не отшатнулась от женщины, оказавшейся совсем рядом.

— Добрый день, — выпалила Джейн, изо всех сил стараясь выглядеть спокойно и доброжелательно. — Я Джейн Уокер. Приехала по приглашению Максимилиана Олдброка. Могу я его увидеть?

Дама слегка изогнула бровь, а ноздри ее длинного хрящеватого носа раздулись, будто бы она сердилась, или принюхивалась. Гладкие седые волосы, собранные в пучок на затылке, украшала заколка с крупным янтарем, и такими же неожиданно яркими оказались глаза женщины. Вода стекала по ее жесткому лицу, собираясь ручейками в скорбных складках, пролегших от крыльев носа к уголкам губ.

— Боюсь, что нет, — ответила она низким и глубоким голосом. — Если вы и увидитесь с Максом, то, надеюсь, очень и очень нескоро, юная мисс.

— Вот как? — нахмурилась Джейн, убирая мокрые пряди, прилипшие ко лбу. — Он куда-то уехал?

Вероятно, у него возникли неотложные дела. Может, что-то связанное с организацией свадьбы. Поэтому он и не встретил ее на перроне…

— Он умер, — ответила дама, и Джейн вдруг стало трудно дышать. А потом женщина произнесла нечто и вовсе нелепое. — Мой сын Максимилиан Олдброк трагически погиб двадцать лет назад.

***

— Это невозможно, — пробормотала Джейн снова, внимательно глядя в чашку чая, словно там могли найтись ответы на вопросы, роящиеся в голове.

— Увы, — вздохнула миссис Олдброк, которая вовсе не выглядела расстроенной. Напротив, щеки ее порозовели, а глаза так и сияли.

Хозяйка поместья носила строгий траур. Черное платье с воротником-стойкой сковывало ее тело, как панцирь, оставляя открытыми только кисти рук с холеными тонкими пальцами. В гостиной, куда пригласили Джейн, было тепло, но не особенно уютно. Лаконичные портьеры, потемневший паркет, свечи в канделябрах — вот и все убранство. Никаких безделушек на каминной полке, или вязания на подлокотнике кресла. В высокой вазе на столе стояли красные розы, такие свежие, будто их срезали минуту назад, и их аромат мешался с едва уловимым запахом псины, исходящим от меховой накидки. Хозяйка небрежно бросила ее у камина, от мокрой шерсти поднимался пар, и казалось, что это собака растянулась у огня, отогреваясь после прогулки.

Джейн и сама бы не отказалась лечь на коврик у камина. Внезапный дождь вымочил ее до нитки, а мышцы устало гудели после долгого путешествия. Миссис Олдброк заботливо укутала ее в шерстяной плед и заставила сменить туфли на мягкие теплые тапочки. Видимо, сюда не часто наведываются гости, и одинокой даме это казалось приятным и забавным приключением, но только не Джейн.