Некрас от изумления шапку на макушку сдвинул.

- Вот правду говорят – волхвы все видят. Так приворот? Или иное что?

- Иное, парень, – голос ее смягчился, по губам улыбка скользнула совсем женская, теплая. – Это расплата тебе за все девичьи слезы, что по тебе пролиты.

- Мудрёно говоришь, Всеведа.

- Так мудрёно? Что, Некрас, думаешь, заболел ты? – в тот момент пламя в очаге вспыхнуло, осветило страшно лицо волхвы, сверкнули опасно на лице ее рысьи глаза. – Сначала думал о ней, потом запотряхивало, как в огневице, а теперь злость взяла? Так? Дальше горше, Некрас.

Квит все ж вздрогнул – от слов ее верных, от глаз рысьих, от пламени, а более всего с того, что в большой гриднице вроде как свет померк, темно сделалось среди белого дня.

- И что ж это? – голоса своего не узнал.

- Любовь. Лада Пресветлая тебе благодать послала. Через эту напасть огневую себя найдешь, уразумеешь, что ты за человек и какого корня. Везунчик ты, Некрас. Любят тебя светлые боги, – пламя в очаге унялось, солнце вновь засияло ярко, играя привольно на стенах и лавках богатой гридницы. – Иди нето. Местята твой весь порог мне истоптал. Боится за друга-то, душой болеет.

Некрас как в полусне двинулся на выход, но остановился, вернулся к Всеведе и посмотрел внимательно. Женщина в летах, стройная, прямая. Волосы с проседью густой. Глаза с рыжим ободком, вокруг ресницы пушистые. Квит голову набок склонил, задумался, да и поправил на плечах волхвы теплый плат, вроде как укутал.

- Вон ты какой… – взгляд Всеведы потеплел. – Ходок, да непростой. Уважил старуху, заботой удоволил. Иди уж, бедовый.

Толкнула легонько в грудь, Некрас и пошел, а она ему в спину:

- Цветавы опасайся. Ярая у тебя невеста, Некрас. Как бы беды не вышло. Понял?

Некрас только кивнул и бросился вон из чудного дома. На подворье уже выдохнул, шапку с головы стянул и замер.

- Некраска, эй. Чего там? – Местята подлетел, встал напротив и заглядывал в глаза преданно. – Ты чего обезмолвел-то?

- Все путём, друже. Идем нето. Дел невпроворот. Ты куда направишься? – Некрас головой тряхнул, скинул с себя мысли странные.

- В избу товарную. Людей батьки твоего проверить, товар счесть. Глянуть, куда распихать и сколь еще надобно, чтобы насаду загрузить.

- Вот и иди. Если раньше меня домой завалишься, отцу скажи на торгу я. Мену беру на солонину. Ступай, не топочись бездумно, – гнал потому, что подумать хотел, а с Местяткой болтливым это было бы непросто.

- Ага. Пошел, – Боровой резво припустил через улицу и скрылся за забором Суропинским.

Некрас сделал шаг, второй и встал посреди дороги. Припомнил, как иголкой кололи мысли о Нельге, как снилась она и снится, как лихорадило его… Вздохнул глубоко и сказал, обращаясь непонятно к кому:

- Бабьи россказни. Любовь какая-то… Дурь все! – высказался и пошел по дороге, раздумывая о том, как сделает Нельгу своей, подомнет под себя на лавке, а там уж и отпустит его чудная огневица.

Знал Некрас не понаслышке, как оно бывает: горишь-пылаешь, а после первого раза все, как рукой снимает. И уж не красавица желанная пред тобой, а обычная девица, каких в мире этом великое множество.

Шел, радовался ясности, что пришла в его мысли, оглядывался на талый снег, на домки, на людей, что спешили по делам своим дневным, но споткнулся, застыл и забыл как дышать. Из-за поворота вышла прямо на него Нельга. Увидела, и таким взглядом одарила, что впору было лечь и умереть. Едва не спалила!

От автора:

Мена – упрощенно –  обмен товара на товар за вознаграждение.