И правда, я прислушалась: шум дождя за окном начал стихать.

— Может быть, все же рассмотрим несколько вариантов? — не желала я сдаваться. Все-таки проделала такой путь, и уехать ни с чем…

Но старушка только руками развела.

— Милочка, даже не старайся, нервы себе сбережешь. Мне нельзя в город, здесь век доживу, вот и получите все. Детей у меня нет, все государству после смерти перейдет, вот и полакомитесь.

— Но...

— Без но, — в ее голосе появились властные нотки. — Нельзя мне в город.

— Если у вас проблемы со здоровьем, — ляпнула я первое, что пришло на ум, — то в городе много высококвалифицированных специалистов...

Я не договорила, старушка с недюжинной для ее возраста силой громыхнула кулаком по столу.

— Мне. Нельзя. В город! — с расстановкой произнесла она.

Честно говоря, я растерялась. Ждала чего угодно, ну например, дряхленькую сельскую жительницу, привязанную к своему огороду и переживающую, как же она без своих грядочек. Но никак не эту хозяйку непонятного возраста, нагоняющую на меня страх. Прямо мурашки по коже.

— Иди подобру, — старушка встала, уперев руки в бока.

Тон не предусматривал возражений.

Я поднялась на ноги, кивнула, как китайский болванчик, и потопала к выходу, гадая, как теперь передвигаться по грязи, да еще и на одном каблуке.

Хозяйка проводила меня до двери.

— И начальнику своему передай: пусть не старается. Меня отсюда подъемным краном не сдвинешь.

Я закусила нижнюю губу и молча кивнула. Что тут скажешь? Плакало мое повышение, да я и сама виновата, тут не на кого вину перекладывать. Надо увольняться и перестать испытывать ни свое терпение, ни Лосева...

Я не додумала мысль. Что-то громыхнуло прямо возле самой двери, у которой мы стояли. Неясная вспышка. Полетели щепки.

— Ложись! — закричала старушка громоподобным голосом и повалила меня на пол.

— Что... что происходит? — Я отчаянно вертела головой в поисках опасности. Ойкнула, почувствовав, что разбила коленку при падении.

— Тш-ш-ш, — шикнула на меня Нина Ивановна. — Они пришли...

— Кто — они?!

Я начала здорово сомневаться в своей первоначальной оценке здравомыслия старушки. Ну точно, маразм.

Нина Ивановна будто меня не слышала, бормотала что-то себе под нос.

Я прислушалась.

— Пришли-таки... а говорил, не придут… Пришли... Знаю, что нельзя тебя им... Знаю все...

Похоже, тут не только маразм, а раздвоение личности какое-то.

Дом сотряс очередной удар. Лопнула лампочка, на голову посыпались осколки. Я всхлипнула.

— Тихо! — наконец старушка вспомнила обо мне. — Вот что, милочка, не таким я представляла своего приемника, но выбора у нас нет. Нельзя им Его.

— Кого — его? — Мне хотелось забиться в угол и хныкать там.

— Скоро узнаешь. — Она крепко схватила меня за руку и потянула за собой. — Не вставай, пригнись.

Полуприседом мы добрались до двери, ведущей еще в одну комнату.

— Под кровать, — скомандовала Нина Ивановна.

— Что? — ахнула я.

Старушка повернулась ко мне, и я не узнала ее лицо. Оно выглядело по-настоящему жутким. С перепугу мне показалось, что у нее красные зрачки.

— Жить хочешь? — зарычала она. — Тогда лезь!

Я всхлипнула и полезла в темноту, трясясь, как осиновый лист.

Кто-то выламывал дверь.

Боже мой, во что я вляпалась?

От страха меня трясло, зуб на зуб не попадал. Мысли путались.

Слава богу, под кроватью не обнаружилось ни вековой пыли, ни пауков, и, распластавшись на полу, я забралась как можно дальше. Потом легла на бок, прижавшись спиной к стене, подтянула колени к подбородку и обхватила себя руками.

Как только я заняла такую позицию, старушка встала на колени возле кровати и протянула ко мне свою морщинистую ладонь. Я еще сильнее вжалась в стенку.