Если с утра мое состояние меня радовало, то теперь начинало пугать. Я совершенно себя не контролировала. Конечно, это хорошо — говорить то, что на самом деле думаешь, но, как правило, в миру это воспринимают как хамство, если не как оскорбление. Я всегда была мастером самоконтроля, а сейчас чувствовала, что не могу себя сдерживать. Что это? Слишком много спала? Или ранний предменструальный синдром?

Так, нужно отвлечься и прийти в себя, пока не явился Лосев, и я не высказала еще и ему все, что о нем думала. А о нем я думала куда хуже, чем о Свете.

Я открыла интернет и начала копаться в местных новостях, надеясь, что бездумное чтение, не связанное с рабочим процессом, приведет меня в норму.

«Пожилая женщина найдена мертвой в своем доме», — заголовок на главной странице.

Быть такого не может! Всего лишь сон, правда?..

Я судорожно сглотнула, почувствовав, как кровь отлила от лица. Рука, держащая «мышку», онемела. Все же сделала над собой усилие и нажала кнопку.

«Жительница окраины города, Акимова Нина, восьмидесяти пяти лет была убита в собственном доме в ночь с четверга на пятницу. Пожилую женщину нашел почтальон. Убитая лежала в комнате в луже собственной крови. Дверь была выбита, мебель перевернута, часть комнаты обгорела…»

Дальше читать я не смогла. Буквы, которым я просто отказывалась верить, поплыли перед глазами.

Не может такого быть!

Даже если допустить, что мне все это не приснилось, а случилось на самом деле и старушку убили прямо на моих глазах, то как быть с тем фактом, что потом я загорелась от ее прикосновения?

Задрала рукав и еще раз внимательно оглядела свою руку — ни следа. Однако свою боль и агонию я помнила отчетливо, а дорогу домой не помнила вообще. И тем не менее я проснулась в своей постели. Чертовщина, да и только.

Мне стало совсем не по себе.

Если все же взять за данность, что Нину Ивановну вчера убили в то время, как я находилась в паре метров от нее, возможно, объяснение всего остального, что я запомнила, — шок? Я так испугалась того, что увидела, что у меня начались галлюцинации? И я в так называемом состоянии аффекта отправилась домой, поэтому-то ничего не помню о своем возвращении?

Не сходилось одно: я отчетливо запомнила момент, как выбралась из-под кровати. Конечно, я была испугана, но все понимала и соображала. Собиралась вызвать полицию, искала телефон…

А потом я загорелась.

Абсурд!

Я ровным счетом ничего не понимала. У меня никогда в жизни не было галлюцинаций, то, что я горела во сне, было самым наилучшим объяснением. Но, выходит, я не спала, а старушку действительно убили на моих глазах. Может быть, в том чае, что она мне дала, было что-то подмешано? Галлюциногенный чай — интересная теория. Однако Нина Ивановна собиралась меня выпроводить подобру-поздорову, и ей не было смысла меня опаивать. Господи, да ни в чем не было смысла!

Ко всему прочему, выходит, что я стала свидетельницей преступления, но постыдно сбежала, даже не вызвав полицию. Теперь еще не хватало, чтобы меня записали в список подозреваемых. А ведь запишут как пить дать, я же последняя, кто видел убитую живой.

Захотелось биться головой об стол. Глюки, провалы в памяти — дожили.

Но мне не дали и дальше заниматься случившейся со мной головоломкой. Дверь с грохотом распахнулась, как если бы ее открыли с пинка, и на пороге появился Лосев собственной персоной. Выражение лица у него было такое, будто сегодня ему объявили, что он кронпринц.

— Люська! — крикнул он мне. — Я просил выселить бабку, а не грохнуть ее! Но это тоже пойдет! — И захохотал.