– Надеюсь, – не стала слишком обнадеживать я мясодобытчика. – Червячка заморить сойдет. Этот кролик единственный представитель животного мира на весь лес?

– В следующий раз сама пойдешь, – обиделся мой благоверный, запихивая позеленевший от обилия налипшей на него листвы меч в ножны. – Может, тебе больше повезет и за ближайшим деревом окажется огромный олень, который будет умолять тебя бросить его поскорее в котелок.

– А рога подарить ненаглядному мужу, – мило оскалившись, проворковала я, уже мысленно примерив сие украшение на его змеиную голову.

– После такого подарка он вряд ли останется таковым, – проворчал Полоз, усаживаясь на землю и с преувеличенным интересом разглядывая кролика.

– Можно подумать, я тебе их дарить собираюсь!

Ответом меня не удостоили. Полоз повертел кролика перед глазами, потер между пальцами серую шерсть где-то в области живота, заглянул в закатившиеся красноватые глазки, помассировал уши.

– Ты ему искусственное дыхание сделай, может, оживет, – любезно посоветовала я, насмешливо наблюдая за странным ритуалом.

Меня снова проигнорировали.

– Кстати, ты его действительно убил или подобрал уже мертвого? – стараясь быть максимально милой, спросила я. – Вдруг он давно умер от старости, а мы, гиены страшные, покусимся на его почившие косточки?

– Я проверяю, нет ли в нем ядов, – коротко ответил Полоз, пропустив мою колкость мимо ушей.

– Думаешь, он был так недоволен жизнью, что решил отравиться? – фыркнула я.

– Я думаю, что в этом лесу может быть все, что угодно, нейтральные земли богаты на всякие пакости. В таких местах нет ничего удивительного, если животные питаются ядовитыми растениями. Я осматриваю его на пригодность в пищу.

Мне стало не по себе. Проверять снова свою живучесть и невосприимчивость к ядам ужасно не хотелось, у меня еще от первого раза впечатлений масса осталась.

– Ну и как? Съедобный? – подозрительно спросила я, уже с гораздо меньшим аппетитом глядя на кролика.

– Вполне, – удовлетворенно кивнул Полоз, доставая из-за пояса нож, и отошел от костра свежевать будущий ужин. Все-таки какая-никакая польза от присутствия Полоза в нашей компании была, свежее мясо в рационе еще никому не мешало.

– А откуда ты знаешь, что этот кролик не ел ничего ядовитого? – запоздало удивилась я.

– У меня чутье на такие вещи, – отозвался мой благоверный. – Врожденное.

– Понятно.

Значит, травить его тоже бесполезно, надо запомнить.

Я подкинула сухих веток в костер и принялась устанавливать жердочки для жарки кролика, стараясь не смотреть с тоской на огонь.

Сзади меня раздалось тихое шуршание.

– Сат, я тут вот о чем подумал… – вышел на полянку с противоположной от Полоза стороны Мираб, почесывая на ходу кончик правого крылышка. Умыться-то он умылся, а голову, кажется, течением унесло, потому что, кроме штанов, на нем больше ничего не было. Рубашка разгильдяйски висела на обнаженном тощем плечике, а ботинки он самым варварским образом сжимал в руке. Вот где он был, когда мозги раздавали?! В очереди за ушами стоял?!

Я судорожно сглотнула и на миг зажмурилась, не в силах даже представить, что сейчас будет. Мираб удивленно уставился на мое перекошенное лицо и робко подошел ближе. Я молча указала ему глазами на Полоза, который благополучно уже забыл про кролика и смотрел на Мираба жестким тяжелым взглядом. Вот теперь стало страшно не только мне.

– Ой, охотничек с добычей вернулся… – неуверенно пропищал эльфыреныш, стараясь хоть как-то исправить уже непоправимую ситуацию путем спешного напяливания рубашки. Можно подумать, от этого Полоз сразу забудет то, что сейчас жадно впитывали его глаза. Ага, как бы не так. Если что и поможет появлению стойкой амнезии, то только удар чем-нибудь тяжелым по голове. Говорят, после этого последние несколько минут, а то и часов, из головы навсегда исчезают.