Костя с напряжением следил за действиями летчиков. Когда-то вот так же, на такой же боевой машине его отец воевал в Афганистане. И резкой болью отдалось то, что произошло дальше. С земли к одному из вертолетов метнулась молния, он мгновенно вспыхнул, остановив на доли секунды полет, и, разваливаясь на обломки, рухнул на землю.

– Вот суки, с чего это они пальнули? – удивленно спросил Колян, глядя на горящие обломки вертолета. – Кость? Ты че застыл?

– А?.. Видел?

– Видел, не слепой. А из чего его приземлили?

– Не знаю.

– Смотри, Кость, еще один горит.

Второй подбитый вертолет, окутанный клубами черного дыма, уходил от ущелья. Пилот пока держал управление, но машина горела, и долго летчик так протянуть не мог. Третья машина, прикрывая своего раненого собрата, огрызалась пушечным огнем. Вдруг в воздухе раздался взрыв. Не дотянул пилот до подходящей площадки, машина рванула, так и не коснувшись земли. Оставшийся целым вертолет сделал облет места падения своих друзей, развернулся и, набирая высоту и скорость, ушел под нависшие над землей свинцовые облака.

Доронин, Егоров и Ланевский наблюдали за действиями вертолетов. Валера мрачно выругался:

– Но почему «звено»? Почему только три машины? Без разведки? Когда же этот бардак кончится? Когда воевать научимся? А все их разведданные. Суки, погубили ребят. Почему нам не верят? Кто может объяснить? Только не надо, Жора, списывать все на то, что не успели войска подвести.

– Не буду, – сказал Ланевский, – а насчет бардака… Без него мы не можем. Бардак – аксиома, закон нашей жизни.

– Товарищ старший лейтенант, – в штабной отсек зашел связист, – вас Орел вызывает.

– Орел? Первый на связи.

– Первый! Отряд чехов двинулся к расщелине. Это они «вертушку» сожгли.

– Знаю. Сколько их?

– До черта!

– А точнее?

– Голов где-то сто пятьдесят – двести, и впереди человек сорок, как тогда. Что нам делать? Ввалить им?

– Ни в коем случае. Пусть идут в балку.

– Но там заложникам кранты?

– Я все сказал. Ты понял меня, Орел?

– Так точно, Первый!

– Вот и выполняй.

Доронин вернулся к офицерам.

– Те, за скалой, пошли к балке.

– Ну что ж, попутного им… в спину, – процедил Егоров.

– Отправляйся, Валер, к себе, будь готов отразить нападение.

– Я думаю, Сань, как боевики втянутся в балку, надо дать команду Орлу отрезать им выход.

– Ты же планировал их беречь как резерв?

– Вот для этого момента и берегли.

– Тогда соединись с ними сам, все же они твои люди. Я буду на фланге.

– Добро.

Доронин вышел. Его сопровождал Ланевский, который никак не вмешивался в действия командира роты. Либо считая их правильными, либо понимая, что вмешиваться пока рано.

Навстречу по траншее бежал боец.

– Что еще? – спросил Доронин.

– Там, товарищ старший лейтенант, чеченец наш пришел.

– Шах?

– Наверное. Ранен он.

– Серьезно?

– Не знаю. Пришел сам.

Александр поспешил к Шаху, вызвав медиков. Тот сидел, облокотясь о стенку окопа. Санинструктор принялся перевязывать его.

– Как ты, Шах?

– Как видишь.

– Куда зацепило?

– В грудь. Ерунда. Пуля прошла навылет. Нам надо поговорить.

– Давай после перевязки на КНП.

Доронин вышел на позицию Коляна и Кости.

– Ну как дела, орлы?

– Какие тут дела? Дела вокруг, а тут тишь да гладь.

– Вы, я смотрю, совсем промокли?

– Обсохнем.

– Если появятся в проходе бандиты, делать что знаете?

– Знаем.

– Боеприпасы в достатке?

– Пополнили, пару «цинков» поднесли, Ветров вон магазины набивает.

– Смотрите, мужики, стоять придется насмерть, не дрогнете?

– Не сомневайтесь.

– Я надеюсь на вас.

– Не подведем.

Николай выглядел явно смущенным, впервые с ними, с рядовыми, молодыми солдатами, так доверительно разговаривал офицер.