Много позже Гай понял: это вынужденное лежание с забинтованной ногой – суть медовый месяц, последний аккорд в церемонии его бракосочетания с Королевским полком алебардщиков. Блаженное время! Отношения молодых супругов не отяжелели от быта, затяжной верности, болезненной привязанности и совместно нажитой собственности, рой же мелких, но оттого не менее прискорбных открытий, заготовленных Гименеем, как то: привычка, скука, взаимное битье розовых очков – не успел уплощить большой любви и даже не виден пока на горизонте. Сладко было просыпаться и валяться в постели (призрак Полка алебардщиков нежился подле); сладко было звонить в колокольчик и знать: невидимка-новобрачная все устроит, обо всем позаботится.

Лондон пока не растерял роскоши мирного времени. Этого города Гай чурался всю сознательную жизнь, историю его считал гнусной, колорит – серым. И вот теперь Лондон предстал Гаю в новом свете, как столица, как королевская резиденция. Гай изменился. Он хромал по лондонским улицам, и видел то, чего раньше не замечал, и чувствовал то, к чему раньше сердце было глухо.

Клуб «Беллами», помнившийся Гаю укромными столиками, за которыми он строчил прошения, нынче показался заведением с непринужденною обстановкой и текучкой у барной стойки. Гай пил много и с готовностью, с готовностью говорил «Ваше здоровье» и «Будем!» и не рефлектировал, видя, что фразы эти вызывают у знакомых разные степени замешательства.

Однажды вечером Гай пошел в театр, и вдруг за спиной у него раздался голос:

– О вещая моя душа! Мой дядя?[13]

Гай подпрыгнул и прямо за собой увидел Фрэнка де Сузу. Де Суза был в штатском; впрочем, среди самих штатских тогда ходило экзотическое словечко, специально для обозначения военных на отдыхе – «муфтий». Действительно, де Суза оделся с претензией на экзотику – коричневый костюм, зеленая шелковая сорочка, оранжевый галстук. Подле де Сузы сидела молодая особа. В полку Гай почти не общался с ним, знал только, что смуглый темноволосый де Суза – замкнутый, организованный молодой человек со специфическим чувством юмора. Гаю помнилось также, что у де Сузы в Лондоне девушка и он ездит к ней на выходные.

– Пэт, познакомься – это мой дядя Краучбек.

Девушка натянула улыбку и съязвила:

– Что, обязательно из всего спектакль устраивать?

– Вам здесь нравится? – спросил Гай. Смотрели так называемое откровенное шоу.

– Ничего.

Гай находил шоу в высшей степени жизнеутверждающим.

– Вы все время в Лондоне были?

– У меня квартира на Эрл-Корт, – встряла девушка. – Он живет со мной.

– Славно, должно быть, – заметил Гай.

– Ничего, – подтвердила девушка.

Разговор был прерван возвращением соседей из бара и поднятием занавеса. Второе действие Гаю понравилось значительно меньше – он буквально спиной ощущал присутствие мрачной парочки. Представление кончилось.

– Не хотите ли со мной поужинать? – предложил Гай.

– Мы отсюда идем в кафе, – отвечала девушка.

– Это далеко?

– «Кафе Рояль», – пояснил Фрэнк. – Пойдем с нами, дядя.

– Джейн сказала, они с Константом будут нас ждать, – возразила девушка.

– Знаю я их: не будут, – заверил Фрэнк.

– Пойдемте – я вас устрицами угощу, – настаивал Гай. – Тут близко, в соседнем доме.

– Терпеть не могу устриц, – отрезала девушка.

– Мы, пожалуй, воздержимся. Спасибо, – произнес Фрэнк.

– Ну, тогда до скорой встречи.

– У Филипп[14], – уточнил Фрэнк.

– Господи, ну сколько можно, – скривилась девушка.

В последний свой свободный вечер, в канун Нового года, после ужина Гай направился в «Беллами», где завис возле барной стойки. Обернулся на фразу: «Привет, Томми! Ну как ты там, в штабе? Геморрой еще не нажил?» – и увидел майора Колдстримского полка.