Надеюсь, дедушка не пожалеет своего подарка – домашних яиц – которые я «перевела» на зверюшек. Я знаю, что в деревнях и даже маленьких городках к «бесполезной» живности относятся не очень хорошо, не балуют «дармоедов». И век, который стоит на дворе, значения не имеет… Но я могу себе позволить пойти против правил, потому что я «барышня», и имею право быть с причудами.

Но дед Валентин ничего не возразил против моей щедрости, а зверюшки присосались к блюдцам.

А нашими маленькими гостями уже вовсю занималось старшее поколение. Детей избавили от шерстяных или пуховых платков, в которые они были замотаны, и сняли мокрые сапожки.

Теперь бабушка Анфиса тащила другие платки, но уже теплые и сухие, а еще толстые вязаные носки. Носки были взрослыми, может, даже и мужскими, и, возможно, они кололись. Зато в них тепло, а еще они будут ребятишкам почти до колен, заменят обувь!

- Так откуда вы, все-таки? – всерьез приступили мы к расспросам.

- Мы пошли прятать котят и Волчка, и потерялись, - ответил мальчик.

- Сбежали, - тихо добавила девочка, выдавая тайну.

- А как тебя зовут? – спросили мы с дедом почти одновременно.

- Что-то я вас не знаю, если вы здесь где-то рядом жили… - добавил Валентин Егорович.

- Мы Миллеманы, я Питер, а она Лиза, - снова ответил за обоих парень.

- Не знаю таких, - задумчиво продолжил дед. – Далеко живете?

- Когда мама умерла, мы переехали в имение к папе, а потом тетя с дядей тоже приехали ему помогать. Раз у нас мамы нет… А потом папа ушел воевать, он у нас командир! Всеми командует! А они сказали… а они сказали, что нас им кормить придется, а этих дармоедов они выкинут! Чтобы не объедали нас… Все дорого стало, сказал дядя.

Парень, как старший, обстоятельно отвечал за себя и сестренку, а девочка тем временем с любопытством и некоторым испугом оглядывала незнакомый дом и людей, в нем живущих. Но вдруг голос мальчишки сорвался, губы задрожали:

- Они… они хотели их на снег выбросить, поморозить! – и тут он расплакался, хотя и старался до этого держаться твердо, как настоящий мужчина.

Эрик тоже не принимал участия в переодеваниях детей, потому что не мог знать, что и где лежало в чужом доме. Он только прислушивался к разговору, да еще время от времени, наклонившись, поглаживал живые пушистые комочки. Но сейчас не сдержался:

- Вот мерзавцы! Живут, наверное, на деньги их отца… - вполголоса выругался он.

- И мы сбежали, - продолжая рассказ, по-взрослому вздохнул Питер. – Хотели спрятать их всех в лесу, под елкой. У нас там шалаш. А мы бы им еду носили с обеда… Но там так много снега намело, им же холодно будет! И котята начали разбегаться, а Волчок вообще за нами побежал. Мы искали другое место, а потом замерзли, и вообще запутались, куда обратно идти. Вышли к дороге и пошли по ней…

- Все ясно. Искать вас не особенно бросятся, - вздохнула я.

А сама подумала, побоявшись такое произнести при детях: «Может, эти родственнички вообще были бы рады-радехоньки, если ни отец, ни сами дети не объявятся. Это же готовое наследство, которым можно не делиться!»

Вслух я сказала деду, все равно понижая голос:

- Знать бы, когда их отец вернется, он же с ума сойдет, если их дома не будет! А сейчас я даже не хочу к этим «родственничкам» обратно детей отводить. Да и опасно это, мне кажется, бродить в такое время по лесам.

4. Глава 4

Ирэна

Снова сели за стол, но теперь уже кормили детишек. Каша с тыквой пошла «на ура!», никто не морщился и не говорил, что каши не хочет. Нашли вчерашние пирожки, нагрели молока, и ребята оттаяли.