И я не решилась спросить, многих ли он убил…

- Если я еще буду здесь, когда земля оттает, то закопаю, их, похороню, - продолжил Эрик. – А сейчас просто замаскировал ветками, сверху насыплет снега – кто обратит внимание еще на один сугроб в чаще! И помните – вы имели право обороняться! Вы – дворянка!

«А если бы я была крестьянкой, и это меня хотели бы убить какие-то дворяне? Люди с титулом – тоже не ангелы», - подумалось мне. Но вслух я этого не сказала. Такая мысль Ирэне в голову не могла прийти, если она не революционерка. Или не тот человек, который жизнь видит с разных сторон.

Но вряд ли она имела настолько разностороннее образование или большой жизненный опыт. Я вообще вела себя более по-взрослому, чем настоящая Ирэна. Но все же эти изменения характера можно объяснить пережитым: если выжил, не сломался, то однозначно стал сильнее.

А ведь, если бы я лежала и страдала, то все было бы по-другому. Бабушка Анфиса разрывалась бы между хозяйством и «больной девочкой», и Эрика она даже на порог бы не пустила без моего прямого указания. И вся наша жизнь изменилась бы…

- Будем говорить Валентину Егоровичу обо всем этом? – спросила я Эрика.

- Нужно сказать, - почти не задумываясь, ответил он. – Не думаю, что он нас выдаст. Но пусть будет осторожен, раз такие дела творятся…

***

Деду Валентину я все рассказала. Нет, он не осудил, не посмотрел на меня с ужасом. Точнее, он был в шоке, если говорить современным языком.

- Как же я об этом не подумал?! – растерянно повторял он. – И ружье забрал… а кто же вас защищать будет? Молоденькую барышню, да пожилую женщину, да детей малых…

- Нас защитил Эрик, повезло! – ответила ему. – Я ведь оружием пользоваться не умею, поэтому что толку с ружья?

- Может, мне в сторожке где-нибудь у вас жить, - продолжал Валентин, - все подмога будет?

- Нет, Валентин Егорович, у вас же хозяйство! Как вы будете бегать туда-сюда, всех кормить, да следить за ними? Да и как жить в нетопленых домах? Просто будьте сами очень осторожны, мало ли, кого встретите.

- Благослови Бог вашего парня, барышня! А то ведь страшно подумать, что было бы… - проговорил дед прочувствованно.

- Повезло, - только и ответила я. – Теперь все будем осторожнее.

- Я схожу к соседям, и узнаю, что слышно в округе, - сказал дед. – Вот за молоком пойду – и спрошу. Может, к ним вести какие доносились.

Но сейчас все снова было спокойно, и мы начали забывать страшное происшествие. Нельзя вечно думать о плохом.

Однажды я все-таки спросила Эрика:

- А ты никуда не уйдешь, не будешь искать своих? Я не хочу, чтобы уходил…

- Нет, никуда я не пойду, - ответил он. – Если не выгоните.

И улыбнулся.

- А у тебя есть девушка, с которой ты… помолвлен? Или та, которая тебе нравилась до войны?

Я в последний момент прикусила язык, проглотив фразу: «Девушка, с которой ты встречался». Кажется, здесь не принято «встречаться» без серьезных намерений. Тем более, в их среде!

Я вообще веду себя довольно… развязно для приличной воспитанной «барышни». Ну, что же, пусть Эрик считает меня дурно воспитанной, или вообще гибридом местной феминистки и суфражистки. Хотя я почему-то думаю, что такие философские мысли ему сейчас в голову не приходят.

- Была одна девушка, которой меня представили, - оправившись от удивления, после секундного молчания ответил Эрик. – Но мне кажется, что это было так давно, словно в прошлой жизни.

Вон оно что… Я, честно говоря, надеялась услышать, что девушки вообще не было. Но и так хорошо: вряд ли это любовь на всю жизнь, раз Эрик задумался, прежде чем ответить. Может, она вообще уже вышла замуж? Если они познакомились до того, как он служить ушел…