Да, женскую шубу, к тому же, старую, выношенную, с проплешинами. Но она давала тепло!

- С… спасибо! – ошеломленно поблагодарил он.

Я посмотрела на его ноги: ведь не согреется в мокрых сапогах!

- Вот, тоже возьми, - протянула ему обувь большого размера, служившую для того, чтобы сунуть туда ноги и быстро выбежать во двор.

Это были не валенки, потому что настоящие валенки страшно неудобные: я однажды их надела, и чуть не пропахала носом лед, подошва с непривычки оказалась очень неудобной и скользкой. А в этой местности были в ходу что-то вроде меховых сапог, унтов, которые носили северные народы. В мороз нет лучшей обуви.

Я дала гостю эти сапоги, и деликатно отвернулась. Уверена, что от его портянок уже ничего не осталось, и мне почему-то не хотелось его смущать. Голодный, замерзший, заросший щетиной, но он был красивым молодым мужчиной. Он мне нравился. Если бы он был нормально одет, согласно своему статусу, то оказался бы просто неотразим, я даже не сомневаюсь.

Фантазия вдруг подбросила зрелище высокого, с гордой осанкой и военной выправкой, темноволосого сероглазого красавца с мужественными чертами, и неожиданно длинными, почти «девчачьими», ресницами, одетого в незнакомый мне парадный мундир, и улыбающегося смущенно и чуть лукаво. А я иду навстречу ему в бальном платье…

Но сейчас мы в комнате, слабо освещенной тусклыми лампами. Бабушка Анфиса, до этого с укоризной наблюдавшая, как я делаю все по-своему, посмотрела на ночного гостя, вздохнула, и полезла открывать шкаф с продуктами.

Оттуда она достала наши припасы: хлеб, остатки запеканки, кусок жареной курицы. Это мы еще сказочно богаты! И даже есть фрукты: яблоки, которые хорошо сохранились в подвале.

Только, честно говоря, здоровому (в смысле роста, а вовсе не физического здоровья!) мужчине одних яблок точно не хватило бы на ужин.

- Суп поставь греться, баба Анфиса! – попросила я.

Парень отогревался, и смотрел на появившиеся припасы с жадностью, которой он стыдился.

- Вам же самим… - проговорил он, и не выдержал, сглотнул слюну. – Всем сейчас тяжело, и, если вы просто разрешите мне переночевать где-нибудь в тепле, я буду благодарен! – сказал он, и у меня снова в голове возникло: бальный зал, молодые офицеры улыбаются девушкам…

- Мы не голодаем! – строго сказала я. – Завтра поможешь нам во дворе – и все в расчете.

***

Парень ел. Он был очень голоден. Вначале старался вести себя, словно на самом деле присутствовал на каком-то приеме, не накидывался на пищу, но потом забылся, и отправлял ложку за ложкой в рот вприкуску с хлебом. Нет, он не давился супом, и не забыл, как пользоваться приборами, но было понятно, что последний раз он ел давно. Откуда же бедняга шел?

Я посмотрела на опустевшую тарелку, забрала ее и наполнила второй раз. Мужчина посмотрел на меня, понял, что его поведение очень красноречивое, и залился краской.

- Съешь это, а потом сделай перерыв, если почувствуешь, что тебе может быть плохо, - сказала я, преодолевая неловкость.

Он голодный! Но неизвестно, сколько времени жил впроголодь, а заворот кишок, или чем там пугают после длительного голодания, у нас никто не вылечит. Никаких врачей поблизости нет.

- Спасибо, я сыт!

Он хотел отказаться от добавки, но тут я улыбнулась:

- А я уже налила! Я не жалею еду, и утром тебе уже можно будет нормально позавтракать.

Наевшись, ночной гость стал проваливаться в сон.

- Вот здесь я тебе постелю… то есть, вот перина, только старая, одеяло, а еще шубой накройся сверху. Тут прохладно.

- Не боитесь? – тускло улыбнулся мужчина.