Её Величество посмотрела в глаза собеседнику, но тот не выдержал чёрной мглы в очах Аманиды и тут же отвернулся, устремив взор на пляшущие в очаге язычки карминно-золотого пламени. Хмыкнув про себя, королева облизнула кончиком языка свои неестественно алые тонкие губы. Итак, можно возвращаться во дворец. Отрезанная от внешнего мира, она получала жалкие крохи информации о том, что происходит в королевстве. Но прежде, как только она окажется за стенами святости, наймёт людей, чтобы выкрали раббатора Нолана и привели его к ней.

Амулет Хозяина совершенно точно указал на сидевшего рядом с ней человека, и пусть артефакт светился едва-едва, но сердце старика однозначно подходило для ритуала. Получается, Нолан был замечательным человеком, со светлыми помыслами, ни разу в жизни не причинивший никому зла. Старый священник являлся неистинным магом со слабым даром целителя, его душа полнилась любовью ко всему живому, а это редкость, если учесть, где он жил и кто его окружал. Аманида давно пришла к выводу, что святость безнадёжно прогнила. Но дотянуться до желанного Нолана и вырезать его сердце пока не представлялось возможным. Она также знала, что где-то в мужской святости содержат бастардов с магическими способностями, вот только до них добраться ещё сложнее, свои сокровища раббаты стерегут пуще любого золота. Впрочем, среди неистинных редко когда находятся нужные ей люди.

– Да, завтра поутру покинем эти благословенные стены. Я соскучилась по сыну, – медленно кивнула Её Величество и услышала, как тихо, облегчённо выдохнул раббатор. Старик явно что-то чувствовал, некий алчный интерес к своей персоне, идущий от венценосной особы. Кровь в его жилах стыла, стоило заглянуть в чёрные омуты Аманиды.

– Вот и славно. Я буду молиться за вас, за вашу душу, – вдруг сказал Нолан, искренне веря в силу Всевышнего. А потом, преодолев свой необъяснимый страх, наклонился вперёд к королеве и добавил: – Всевышний всемилостив, он простит всё, нужно лишь искренне его о том попросить.

Раббатор степенно покинул помещение, стараясь не показать, как ему на самом деле поскорее хочется отсюда уйти. Поручить какой-нибудь раббатисе донести радостную весть до Её Величества он не мог, это была его прямая обязанность, перекладывать которую он не имел права, но жуткая гостья пугала старого служителя до дрожи, до спазмов в животе. И Нолан был искренне рад, мысленно испросив прощения у Всевышнего за такие чувства, что вскорости Аманида покинет стены Ромейской святости, и будет как можно дальше отсюда. Но на краю сознания свербело уже несколько недель, потому он принял сложное решение и теперь должен был обсудить всё с Его Святейшеством.

Настоятель в сопровождении двух воинов, шагал по тёмным коридорам святости. Вниз по витой лестнице и дальше, к задним дверям. Оказавшись снаружи, на мгновение замер, чтобы вдохнуть полной грудью свежий весенний воздух, благоухающий цветущими растениям. Слух ласкало пение птиц в густом лесу, что вздымался за высоким каменным забором.

Несмотря на тепло, раббатор зябко повёл плечами. Интуиция, ни разу его не подводившая, кричала, что нужно поспешить.

Между двумя зданиями шла невысокая общая ограда, в ней была неприметная дверца. С тихим скрипом створка распахнулась, и настоятель ступил на протоптанную тропинку, он пересёк двор и вошёл в мужскую часть Ромейской святости.

И снова путь по таким же тёмным, пахнущими сыростью коридорам, через многочисленные анфилады, подъёмы и спуски. И всюду его пропускали, кланялись не потому, что должно, а потому, что раббатора Нолана искренне любили.