Двери в кабинет бесшумно распахнулись, пропуская вперёд главного служителя Всевышнего. Не успел старик устроиться за широким полированным столом из дерева редкой породы, как в дверь постучали. В помещение шагнул секретарь.

– Вам письмо, Ваше Святейшество! – молодой человек низко поклонился, – от Его Величества Карла Третьего.

Тугой свиток, перевязанный алой лентой, скреплённый сургучной печатью, лёг на стол перед Высокопреосвященством. Секретарь, ещё раз низко поклонившись, оставил господина в одиночестве.

Глянув на королевское послание, будто на ядовитую змею, Оран пожевал тонкими губами, но всё же взломал печать и развернул пергамент. Пробежался по строчкам. Нахмурился. И перечитал послание ещё раз.

Лицо старика перекосилось от гнева, и он громко позвал:

– Зорко!

Тут же в кабинет втянулся мужчина в тёмно-серой рясе, с невнятными чертами лица, но с хитрым блеском в тёмных глазах.

– Да, мой повелитель? – поклонился раббат.

– Немедленно отправляйся в Болтонскую святость, разберись там с Геласием! Найди того, кто назначил этого идиота раббатором. Пусть явится и ответит на мои вопросы!

– Всё сделаю, Ваше Святейшество! – ещё один поклон, и Зорко так же, как вошёл, бесшумно вышел.

– Это надо же! – прорычал Оран, небрежно откинув письмо Карла Третьего в сторону. – Возжелали больше золота и власти? Прежде, не испросив моего позволения? Вы о том многажды пожалеете…

***

Измождённый мужчина в пыльной одежде тяжело шагал по наезженному тракту в сторону виднеющейся деревеньки. Наконец-то он сможет поесть и поспать. Отогреться. Грудь нещадно жгло, руки дрожали, а во рту стояла страшная сухость. Красные, воспалённые глаза цеплялись за крыши домов, в надежде, что там он найдёт помощь.

Интерлюдия

Ромейская святость состояла из двух зданий. Строения, возведённые из грубо обтёсанного серого камня, были разделены высокой каменной оградой. В женской святости вот уже почти два месяца обреталась Её Величество Аманида Лоарн. Женщине, по заведённому порядку, не позволялось покидать своей "кельи", где она должна была денно и нощно молиться. Лишь пару раз в день, в сопровождении трёх служанок, двух фрейлин и одной раббатисы, королева выходила в зимний сад или на прогулку вокруг святости, и то ненадолго.

Королева жила в роскошных апартаментах, состоявших из трёх комнат: приёмная, опочивальня венценосной особы и помещение для фрейлин.

Её Величество сидела в кресле и задумчиво глядела на горящий камин. Одна из фрейлин читала вслух роман о некоем рыцаре и благородной даме, за благосклонность которой он отважно, до смерти, сразился на турнире.

При появлении раббатора все тут же встали и низко поклонились. Последней поднялась Аманида. Шагнула к позднему гостю и поцеловала воздух над морщинистой рукой.

– Раббатор Нолан, – негромко, притворно смиренно молвила она, – рада вашему визиту.

– Как вы, дочь моя? – мягкий голос священнослужителя успокаивающе обволакивал. – Оставьте нас, – обратился он к служанкам и фрейлинам.

Женщины тут же зашуршали многочисленными юбками и вышли, плотно притворив за собой дверь. Королева и раббатор остались одни.

Устроившись в креслах напротив друг друга, помолчали.

– Может, вина? – предложила Аманида.

– Пожалуй, откажусь, дочь моя. Я ненадолго, – отрицательно покачал головой раббатор, огладив охроон, висевший на груди, продолжил: – Пришло письмо. Его Величество просит вас вернуться домой.

Тёмные глаза королевы блеснули победным огнём: Карл попросил! Она ему нужна!

– Ежели вы нашли ответы на свои вопросы, чувствуете, что готовы вернуться, завтра же поутру подготовим для вас карету, и вы отправитесь в путь.