– Ну ты чего? Договорились же. Ты согласилась, чтобы мы стали родителями малыша, значит, уже тогда была уверена, что мы справимся. Я и сейчас говорю – мы не подведем!

Его мягкий и в то же время уверенный тон и доверительное прикосновение немного развеяли сомнения. Ксюша перевела взгляд на черно-белые листы.

– Подписывай, – он осторожно протянул ей документ.

Ксюша схватила ручку и поставила подпись.

– Ну наконец-то! – обрадовалась Клавдия. – Всего доброго, Ксения, – бросила сквозь зубы и взглянула на мужа: –Ты идешь?

– Сейчас.

Она вышла, а Егор выглянул в коридор и позвал кого-то. И уже через мгновение в вазе на столе стоял пышный букет цветов. Пристально посмотрев на нее, Егор сказал:

– Ксюш, спасибо тебе. Теперь я самый счастливый отец на свете! Это были непередаваемые эмоции и отличный опыт. Кирюха в надежных руках, даже не сомневайся. Удачи тебе и еще раз – спасибо!

Он ушел, а у Ксюши слезы на глаза навернулись. Вот и все. Оплатит операцию, придет в себя, жизнь войдет в привычное русло. Но почему же так горько? Почему так тяжело? Она откинулась на подушку и закрыла глаза. Если бы все это был сон, только сон! Как теперь с этим жить?

Мрачные мысли оборвал резкий телефонный звонок. Ксюша схватила телефон и увидела высветившийся на дисплее номер брата. Смахнув слезы кулаком, ответила, стараясь придать голосу ровные нотки:

– Все нормально, деньги уже перечислили, не волнуйся. Все будет хорошо. Ты выздоровеешь.

Быстро завершив разговор, Ксюша отвернулась к стене и закрыла глаза. По крайней мере, все это было не зря. Матвей вернется к полноценной жизни. А еще… Она сделала счастливым как минимум одного человека.

«Теперь я самый счастливый отец на свете».

Пусть эти слова станут для нее утешением.

***

С момента рождения ребенка прошло уже три месяца. И… не переболело. Не прошло. Все это время Ксюше казалось, что она живет с дырой в сердце. Просто пустота. Одна гнетущая, бесконечная пустота. Стоило услышать где-нибудь плач ребенка, как нервы звенели, на глазах выступали слезы и становилось трудно дышать. Будто кто-то повесил гирю на шею, и Ксюша тащит ее изо дня в день, надрывается, падает, ползет, потом поднимается и опять все начинается сначала. А в горле застрял крик. Порою хотелось прыгнуть с разбега куда-то в самую синь и забыть обо всем, стереть и не думать. Но это чувство быстро исчезало, когда вспоминала о дочери, о брате, когда вспоминала темно-серые глаза Егора, напоминающие хмурое небо, раскинутое над головой. Эти глаза не предадут, нет. Даже если Клавдия пренебрежет своими родительскими обязанностями, он – никогда. Она чувствовала это на каком-то подсознательном уровне. И только эта мысль успокаивала. Заставляла подниматься и идти дальше. Жить, вернее, пытаться это делать.

В какой-то момент даже показалось, что все осталось в прошлом. Боль затаилась ненадолго, отгоняемая мыслью, что Кирюша в надежных руках – в его надежных руках. Все хорошо. Но…

Проблемы наваливались одна за другой, словно желая ее добить. К Регине переехать не получилось: в свободную комнату заселилась племянница хозяйки. А оплачивать квартиру, которую когда-то сняли для нее Удальцовы, Ксюша не могла. Дорого, да и с работой не ладилось. Атмосфера там становилась невыносимой. Новый начальник без конца придирался, коллеги строили козни. В конце, концов, поддавшись давлению, Ксюша написала заявление об уходе. Потом позвонили из клиники, немного сдвинули дату операции. Еще пришлось докупать лекарства для брата. Деньги иссякли, за жилье уже нечем было платить. Так что после операции она решила вернуться к родителям.