Картина эта была столь неописуема прекрасна, что я помню, как у меня захватило дух. Мне даже кажется, что какое-то время мне было трудно дышать. Вот именно от созерцания подобной красоты, рождаются величайшие произведения искусства. Мне не терпелось тогда сказать что-то подобное, но у меня не нашлось слов. Я помню, что в какой-то момент мне вдруг захотелось заплакать…
Брат стоял неподвижно и молча. И хотя он с самого детства был человеком малоразговорчивым и совсем не сентиментальным, я лучше всех знала, что мы одинаково сильно переживаем это.
Жара отступила и здесь на вершине совсем небольшого холма, под которым струились, как растрёпанные косы деревенской красавицы травянистые пряди, нас приобнимал за плечи и обдувал лица свежий ветерок, напоённый ароматом полевых цветов, душистого сена и яблок. Это был запах, который я до самой последней нотки помню до сих пор.
Так же как и эту волшебную картину: желтое поле, зелёный луг, а на границе между ними стоит изумительной красоты лошадь со смешным своим жеребёнком освещённые багряными солнечными лучами, а над всем этим разносится упоительный, яблочно-медовый аромат…
Почему я так хорошо помню этот бархатный, августовский вечер в лучах уходящего солнца? Ведь ничего на самом деле выдающегося или исключительного в нём не было. Капониры в вечерний час мы видели и раньше много раз. Кроме того, ни лошадьми, ни коровами, не прочей домашней живностью нас было не удивить, так что же в нём такого потрясающего?
У меня нет точного ответа, да и вряд ли он вообще существует. Но можно предположить, и идея эта мне очень близка по ощущениям, что некоторые мгновения преподносятся нам и остаются в памяти навсегда, как некий дар. Волшебный и бескорыстный. Чтобы помнили, чтоб оценили, пусть и не сразу, хотя бы потом, когда-нибудь… Чтобы можно было вздохнуть украдкой однажды и сказать самой себе, что это было… И вот это тоже… Бесценное, чистое, самое настоящее…
Возвращаясь тогда к дому, мы почти не разговаривали. Мне кажется, мы в тот день вернулись немного другими. Притихшими и чуть более возвышенными, словно сумели понять что-то и прикоснуться к чему-то настолько удивительному и прекрасному, что боялись потерять, расплескать это пустой болтовнёй и ничего не значащими замечаниями. И тогда оно быстро обмелеет, растает, испарится навсегда.
На облитой закатным солнцем веранде красовался новый ряд нарядных, ещё тёплых банок. В доме стоял лёгкий фруктовый запах, приправленный чем-то неуловимо пикантным. Румяная, улыбающаяся мама накрывала стол к ужину…
Драгоценные, счастливые минуты, мы их не всегда замечаем, и лишь через много лет понимаем, что это были именно они. Освещённые закатным, бархатным светом луг и поле. Поросший зелёный травой холм, по которому молча спускаются серьёзный, темноволосый мальчик и худенькая, длинноногая девочка, сама очень похожая на того смешного, неуклюжего жеребёнка… А над ними летит неизбывный, как закат и рассвет, густой, кружащий голову яблочный аромат… Как же хорошо, господи…
Солнечная веранда, совсем молодая, улыбающаяся мама и живой брат Андрюшка рядом…
По имени Любовь
Не раз убеждался на собственном опыте, как причудлива и избирательна наша человеческая память. Очень часто некоторые вещи, не столь уж и малозначительные, довольно быстро бледнеют, теряют свои очертания, яркость красок и буйство запахов. Они оставляют в душе лишь слабый намёк, робкий контур, похожий на рыхлый, неизменно растворяющийся в небе инверсионный след от самолёта.
И ещё бывают события, от которых не остаётся не то что вялого следа, а даже намёка. И несмотря на то, что ты был их участником, они выпали из твоей жизни, не оставив после себя ни единого отклика или воспоминания, словно ничего этого с тобой никогда и не происходило вовсе.