– Черт! Тетерку, видимо, вспугнули. Это хорошо, – проворчал Матюхин. Подумал и предложил: – Но двигаться давай все-таки перекатами. Обоим гибнуть не с руки.

Он быстро пошел вперед, петляя между стволами, и встал за первой сосной, встреченной в лесу. Теперь двинулся Сутоцкий. Он минул Матюхина и тоже затаился за деревом.

Так они и шли перекатами, прислушиваясь, принюхиваясь и приглядываясь. Лес был тревожно затаен: тянул ровный ветер, с деревьев падали посорки, иногда вспархивали птицы. Странно, но они не слышали птичьего пения. Его как бы не существовало, хотя лес звенел птичьими голосами. Когда неподалеку от просеки внезапно раздался противный крик сороки, Матюхин сразу присел. Проклятая птица предупреждала лес, что в него вошли посторонние.

Разведчики притаились, прислушались, потом осторожно двинулись через просеку с телефонной линией: бурые, кое-где накренившиеся столбы, два тонких, жалобно позванивающих провода.

Матюхин посмотрел на просеку, прикинул, что старая линия идет к заболоченной пойме, а другим концом, видимо, к ближнему, занятому противником районному центру Радово, и понял: километра через два должна быть дорога. Поэтому он сказал:

– Айда к дороге.

Сутоцкий молча шел следом. Минут через двадцать вдалеке послышался шум автомобильного мотора, и они, переглянувшись, опять двинулись перекатами. Впереди за поредевшими стволами блеснула гравийная дорога. Солнце только что встало, и невидимые осколки стекла на шоссе вспыхивали ослепительно и весело.

– Ну вот, – облегченно вздохнул Матюхин, – вышли. Теперь нужно брать «языка».

Сутоцкий молча кивнул и посмотрел на напарника уже не так ненавидяще, как раньше. Матюхин грустно усмехнулся:

– Остыл? Теперь давай выясним, почему я сволочь.

– Потому, что не разрешил стрелять…

– А что бы это дало?

– Что бы ни дало, а… свои гибли.

– Верно. Гибли. Но ты что, думаешь, такой командир, как Зюзин, случайно приказал нам отделиться? Он ждал засады. И страховался нами.

– Понятно… И все-таки… Что-то тут есть… такое…

– Есть. Нарушение правила: сам погибай, а товарища выручай.

– Вот!

– Ну а если нам повезет и мы хоть что-нибудь узнаем? Тогда как?

– Что мы должны узнать?

– Ты примерно знаешь: проверить наличие новых частей.

– Больше ничего?

– Большего я не знаю. Может, и было, да лейтенант не сказал.

– Как проверить? Бродить и искать?

– Много не набродишь. Будем брать «языка».

– А как потащишь через линию фронта?

– Тащить не придется. Потащим сведения.

Сутоцкий поморщился:

– Не люблю мокрых дел.

– Я тоже, но придется. – Матюхин помолчал. Лицо у него сделалось жестким: глаза сузились, губы поджались. Резче выпятились скулы. – Думаю, сделаем так: я буду выходить на дорогу, останавливать и беседовать. Если подходящий – дам знак, подойдешь ты и вместе прикончим.

– Общий разговор!

– Принцип действия. В каждом отдельном случае будем вырабатывать свой план.

Они приблизились к дороге и спрятались в кустарнике. Мимо промчалась легковая машина, потом, выбрасывая черные клубы дыма, прогудел дизель.

– Старый мотор, не из пополнения, – пробормотал Матюхин.

И тут его подтолкнул Сутоцкий. Матюхин понял его сразу. На другой стороне гравийки шла шестовая линия связи. Они перебежали шоссе и выбрали место, где линия несколько провисала над заброшенной лесной дорогой. Они надрезали, а потом разорвали кабель, отошли и замаскировались в подлеске.

По дороге прошел неторопливый обоз, проезжали мотоциклы и машины, лязгая гусеницами, проследовал бронетранспортер. Матюхин отметил:

– Этот новенький. Или мотор новый.