Люди расступались перед забавной парочкой и даже не пытались помочь несчастному Демьяну, все еще не выпускавшему из рук тарелку.

– Господа, – произнес Иван Андреевич и взмахнул рукой. Толпа постаралась затихнуть. – Господа! Послушайте экспромт: «Скорей без памяти домой и с той поры к Демьяну ни ногой».

– Точно! Добила пса Демьянова уха, – поддакнул кто-то из зрителей.

Иван Андреевич погладил набитый живот и загадочно улыбнулся…

Об авторе:

Кулакова Марина Викторовна, родилась в Москве, в 1985 году. Окончила школу в 2002 году. После школы поступила в Российский государственный социальный университет. Работала методистом Учебно-методического центра, оператором ПК, менеджером, документоведом. Параллельно работала внештатным корреспондентом районных газет. В 2009 году окончила РГСУ и в этом же году поступила в Литературный институт на заочный факультет. Учась в Литературном институте, начала понемногу печататься в «толстых журналах», работала внештатным корреспондентом «Литературной газеты» (2010-2011 гг), курировала литературную студию при редакции журнала «Юность» (2013-2015 гг). С 2008 года работаю в Литературном институте. Член Союза писателей Москвы.

Задание:

Непростые отношения складывались у Михайлы Васильевича Ломоносова с карасём, которого он никак не мог поймать в пруду где-то под Петербургом.

– Вот вы, Иван Иванович, русский?

– А какой же? А ты, Михайло, скажешь, немец? – хихикнул камергер ее величества императрицы Елизаветы Петровны и неподобающе, но с удовольствием так икнул.

– Натюрлих! – заявил профессор химии Петербургской академии наук, подражая излюбленному обороту речи своей жены – немки, и гулкие раскаты смеха вырвались из могучей его груди.

Отсмеявшись и утерев рукавом холщовой рубахи пьяную слезу, академик пошел на попятную.

– Я не немец, а помор! – сказал важно и испытующе глянул на друга.

– Ха! Помор! Не слышал… Ик!

– Как же, милостивый государь? – удивился Михаил Васильевич и, по обыкновению натуры своей, вступился за правду. – Поморы – те, что по морю Белому живут и на Мурмане промышляют! «По-мо-рю», отчего и поморы. Морского ходу знают и по Ледовитому океану ходят.

– И что с того? Ну, ходят… – как-то сник Иван Иванович, зевнул, икнул и подпер тяжелую голову кулаком.

– А то, что на самодельных судах, на кочах то есть, они за треской, за полтосиной да за зверем морским до самого Груманта доходят.

– Началось! – закатил глаза Иван Иванович.

– И хоть тяжко дышится им, да вольно. Оттого во мне сила природная, и по духу я не крестьянин, не крепостной…

– Помор, стало быть?! – воскликнул Шувалов в попытке прервать поток умозаключений молодого академика.

Тот быстро-быстро закивал головой:

– Потомвс… потомсв… тьфу, слово-то какое… нечистое.

А потомственный дворянин снова хихикнул, взгляд его полегчал, и темень хмельных глаз заискрилась лукавством. Будучи по натуре мягким и добродушным, Шувалов все же не мог удержаться от удовольствия в очередной раз сыграть на горячности академика.

– А докажи, Михайло, докажи! – хлопнул пустой рюмкой по столу. – Покажи, чему у поморов обучился, и наливай!

Михаил Васильевич схватился ручищей своей за штоф, зазвенел об рюмки, заморгал, призадумался.

– Может быть, коч смастерить?

– Зачем?! За здоровье матушки-государыни-императрицы Елисаветы Петровны – будем!

Михайло не закусывал, а Иван Иванович подвинул тарелку с сёмужкой, подхватил кусочек двузубой вилкой и аккуратно в рот положил.

– Ты мне лучше вот, рыбы напромышляй! – и указал на ближайшее к себе блюдо.