— Давай у меня! Завтра! Правда я за городом живу!

— Где?!

— На Банном! Ты на машине?!

— Сегодня нет! А так, да, тачка есть! А ты с родителями?! Или одна?!

— Не одна!

— С бабушкой?!

— Нет! С рыбками!

— О, ну супер! Люблю морепродукты! Во сколько?!

— Давай спишемся днем! Хотя, нет… Вспомнила! Завтра не могу! Я в Челябинск еду! Мне протез надо поменять!

— Протез?! — потрясенно выдыхает мне в ухо.

Я киваю, заправляя волосы за уши.

— Извини, Кир! Что спрашиваю! А как так получилось?!

— Пневмония! В полтора года заболела! Дало осложнение на ноги!

— А! Ничего себе! Очень жаль! — задвигает вполне искренне.

Снова тянусь к его уху:

— Да нормально! Я привыкла! Просто во время секса партнеры жалуются, что я скриплю! Приходится снимать!

Провожу ладонями по коленям. На мне длинный черный сарафан, а под ним нет никакого протеза.

Я периодически проворачиваю с парнями эту штуку – чекаю на вшивость, так скажем. Если моя выраженная хромота и трость их не отпугивают, я задвигаю выдуманную историю про протез.

Поверьте, я не встретила еще ни одного парня, который бы отважился провести ночь с одноногой. Ох, а их лица в моменте, когда я говорю про скрип – отдельный вид черного юмора. Им всем словно по затылку лопатой прилетает: шок, шок, шок.

Но Вова неплохо держится.

Прищуриваюсь, ловлю его сдержанные эмоции. Не шок.

Жалость. Разочарование. Досада.

Мне ни горячо, ни холодно от его реакции.

Взмахнув ресницами, кокетливо двигаю плечом, льну к его руке. Веду обратный отсчет от десяти. Коварно растягиваю губы. На что Вова отвечает мне сдержанной улыбкой, после которой я иду на откровенную провокацию.

— Давай тогда, может, сегодня?! Ко мне или к тебе?!

Парень тянет с ответом, отводит взгляд влево.

— А… Ну… — почесывает кончик носа. — Посмотрим! — дистанцируется, откидываясь спиной на диванчик.

Фух. Незаметно перевожу дыхание. Меня окутывает ощущением удовольствия. Полагаю, играть чужими эмоциями не то же самое, что чувствами. Но все равно вставляет.

Даю ему двадцать минут на то, чтобы найти предлог и смыться. Однако “Вованупосмотрим” уходит по-английски где-то через час.

Вечер тянется, словно резиновый.

Я замечаю, как вернувшийся за стол Андрей достает свой телефон, снимает блок экрана и пялится на него. Уверена, читает сообщение от своего приятеля. Что-то в стиле:

“Сорян, Андрюха, дома пожар/мама при смерти/кошка рожает…”

Понимаю парня. Пирсинг языка – это сексуально. Протез – не-а.

Нет, я на него не в обиде. Наоборот, напряглась даже – вдруг бы согласился продолжить знакомство. И что бы я тогда делала?

Машка права, надо завязывать с тестировкой малознакомых парней. Так и на неприятности можно нарваться.

После третьего “Мохито”, чувствую, что начинает гудеть голова. Мне становится скучно и муторно. Вечеринка в честь именинницы превращается в бессмыслицу. Машка мечется между танцующей сестрой и мной, сидящей за столом, чтобы я не чувствовала себя одинокой и покинутой.

Чтобы облегчить ей моральный выбор, выцепляю Машку после очередного захода на танцпол и кричу ей в ухо:

— Я поеду, Маш!

— Куда? Мы же ко мне потом собирались!

— Нет! Я домой!

— В такую даль на ночь глядя?!

— Я устала! Нога болит! — нахожу идеальное оправдание.

— Значит поехали ко мне!

— Нет, нет… — мотаю головой. — Оставайся! У тебя праздник и выходной завтра! Оторвись! Ты же так потанцевать хотела! Да и Юля явно никуда еще не собирается!

— На хрен Юлю!

— Маш, ты на меня не смотри! Не обижайся! Я как обычно! Веселись, Машунь! За нас обеих, ладно?!

— Ладно!

Мы крепко обнимаемся.

Схватив свою сумочку на длинном ремешке, я перекидываю ее на плечо, беру пиджак и трость. Чтобы не пересекать танцпол, обхожу его по периметру. И у широкой лестницы, ведущей на второй этаж, на меня налетает какая-то тетка. Заторможенно моргаю, провожая взглядом ее наглую задницу, и, словно кегля в боулинге, врезаюсь плечом в высокого мужчину. Благо со мной зонт. Вовремя опираюсь на него и восстанавливаю равновесие.