Общежитие детдома и правда находилось совсем недалеко, через дорогу от главного корпуса с тем расчетом, чтобы детвора при необходимости легко и просто могла бегать на занятия и обратно.

Было уже темно и ветрено, вечером на город надвинулся сильный ливень, потом косыми тучами ушел в сторону, оставив на неровной улице неглубокие широкие лужи. Единственный фонарь на столбе светил кособоко и слабо, ступать было неудобно и смешно, курсант осторожно поддерживал Арину, помогая ей не замочить подол платья и не начерпать в туфельки воды.

Фадеева в одном месте оступилась, едва не растянувшись на мокром асфальте, взвизгнула. Сергей тут же подхватил ее на руки, понес в сторону общежития, осторожно прижимая девушку к себе.

Она обхватила его за шею, прижалась крепко, изо всех сил, уткнулась в бритую шею, вдыхая недорогой одеколон и плотный мужской запах. Гамов не отпускал Арину. От волнения и сладости его слегка качало. Он донес ее почти до самого корпуса, когда услышал:

– Ну, чё, танкист, не уронишь девку?

Напротив них стояли трое во главе с Костей Галушкиным. Костя – рослый, ухмыляющийся.

– Да вроде несу, – ответил Серега, чуть придержав шаг.

– А если я помогу? – Галушкин двинулся навстречу.

– Да нет. Сам. – Гамов попытался обойти парней.

– Ты чё, глухой, кирзач? – Костя с силой дернул на себя курсанта. – Давай сюда бабеху и вали в свою конюшню. Твои уже топчут копытьями, ждут.

– Послушай, Галушкин, – мягко посоветовала Арина, не отпуская курсанта. – Хочешь проблем? Так они у тебя будут.

– Проблема – это кто? Вот эта оглобля?

– Проблема – это я.

– Да ты чё, Фадеева? Совсем обнаглела? Забыла, как обжимались?

Арина что-то хотела ответить, Гамов остановил ее, бережно опустил на мокрый асфальт.

– Погоди, Ариша. – И спокойно попросил детдомовца: – Галушкин?.. Давай не будем, ладно?

– Ты гля! Даже фамилию запомнил? Чего не будем, козырёк? – Костя довольно сильно толкнул Сергея в грудь. – Давай. Ну, давай, сапог, уточняй! – И снова толкнул. – Или вали по кривым шпалам.

И тут случилось то, чего меньшего всего ожидал Галушкин. Гамов в гибком прыжке ударил его с такой хлесткой силой, что Костя юлой вертанулся на месте и рухнул на асфальт.

– Береги бубен, кирза! – выкрикнул Галушкин.

И в тот же миг двое его дружков бросились на курсанта, сбили с ног, принялись увечить лежачего.

– Чего делаете, гады?!

Арина кинулась на помощь, но путь ей преградил с трудом поднявшийся Галушкин. Схватил, потащил в темень.

– Сережа! – кричала Фадеева, отбиваясь. – Чего вы с ним? Сережа! Не смейте! Не бейте его!

Мощным рывком Гамов сбросил с себя парней, выскользнул из-под них и рванулся догонять Галушкина. Но Сергея тут же догнали, опять сбили с ног и принялись дубасить с разных сторон, не разбирая ни головы, ни лица, ни тела.

…Муля сидела в своем кабинете, обклеенном фотографиями заметных воспитанников. Она смотрела на Фадееву мрачно, устало и сурово.

– Ну, изгалай, прынцесса.

Арина, одетая в простое платьице, совсем не похожая на вчерашнюю выпускницу-королеву, но все равно высокомерная и отрешенная, взглянула на директрису снисходительно и с иронией.

– Я жду, – повторила Муля. – Давай в подробностях.

– Вы и так все знаете, – нехотя ответила Ариша.

– Хочу услышать от тебя.

Арина помолчала, чуть пожала плечами. Тихо и твердо произнесла:

– Я должна увидеть его.

– Кого?.. Галушкина?

– Сережу.

– Курсанта, что ль?

– Да, Сережу Гамова.

– Уже и фамилию знаешь!

– Знаю.

– Или дура… или больно шустрая. – Виолетта Степановна со вздохом откинулась на спинку стула, некоторое время изучала Арину, потом с насмешкой произнесла: – А тебе известно, что твой Сережа в госпитале?