– Гляди, Гамов… Следи за женой. Таких или уводят, или из-за них, не дай бог, стреляются.

– Никак нет, товарищ генерал, – счастливо смеялся Сергей. – И не уведут, и не застрелюсь.

…Дом был шестнадцатиэтажный, свежий, недавно построенный, с зеленым просторным двором, с широкими подъездами, с длинными застекленными лоджиями.

Квартира была тоже хороша. Хоть и однокомнатная, но с большой прихожей, светлой кухней, с комнатой для двух кроватей. Мебели, правда, пока не было никакой, на полу громоздились кучки неубранного мусора, из стен торчали провода, кое-где отклеивались обои, но это такая мелочь, когда своя квартира, своя крыша, свои родные стены.

Муля, пришедшая на смотрины, таскала за собой отца и мать Сергея, широкими шагами мерила все помещения, прикидывала:

– Значит, так… Мебель у нас в подвале кой-какая лежит. Не особенно модная, но на первый случай вполне. Кухню обставим, спальню оборудуем, вешалочки где надо повесим.

– Мы тоже кое-что можем подкинуть, – подала голос мать.

– Чего подкинуть? Откуда? Вы где живете? В Новосибирске? И как вы будете оттуда «подкидывать»?

– Немного деньгами можем, – пояснил отец.

– Это другое дело, – согласилась директриса и громко рассмеялась. – В один месяц – полпенсии. Во второй – еще полпенсии. А пенсия какая у вас, Иван Петрович? Как раз на вилки-ложки хватит. Причем на пластмассовые, да? Так что не дергайтесь, дорогие родители, своими силами справимся.

Сергей с деловым и довольным видом бродил по квартире отдельно от всех, становился на колени, куда-то заглядывал, что-то мерил, что-то прикидывал, подкручивал.

Арина стояла у окна, держала в охапке несколько букетов, которые пока не было во что поставить, наблюдала за происходящим, ни во что не вмешивалась. Улыбалась тихо, счастливо, отрешенно.

– Ну-ка, девки, сюда! – махнула Муля Верке и Галке, тихо и завистливо торчащим в прохожей. – Записывайте, что буду говорить. Стол на кухню, четыре табуретки, две вешалки, матрац с бельем.

– А кровать? – удивилась Горячкина.

– Тебя не спросили!

– Но спать на чем-то нужно?!

– Без кровати. На полу, пока молодые. Выйдешь замуж, сама поймешь, что детей можно делать и на пуховой постели. На полу даже удобней. Дальше пиши. Ковер в прихожую. Хоть и потоптанный слегка, молью побитый, но на первое время сгодится.

– А шторы? – вдруг вмешалась молчавшая до этого Удодова.

– Очнулась. Шторы зачем тебе, Удодова? – спросила Муля.

– Чтоб в окна никто не заглядывал.

– Здесь знаешь, какой этаж, детка! Четырнадцатый! Это ж какую шею нужно иметь, чтоб до него дотянуться?!

Фадеева повернулась лицом к окну, стала смотреть во двор и вдруг увидела остановившийся возле соседнего подъезда тот самый внедорожник, что сбил ее возле торгового центра. Из машины вышел Илья Громов, помог сначала ступить на асфальт жене, принял сумки с покупками, потом подхватил выскочившую к нему, открыв заднюю дверцу машины, девчонку лет семнадцати, закружил ее, и все вместе они направились к себе домой.

Арина следила за ними, пока те не скрылись в подъезде, и вздрогнула от неожиданности, когда сзади ее обнял Сергей.

– Ты чего? – спросил он удивленно.

– Что? – нехотя повернулась Арина.

– Что-нибудь интересное увидела?

– Да нет, просто смотрю.

– Красивый у нас двор.

– Красивый, – кивнула Фадеева, отойдя от окна. – Пошли к твоей маме.

Они подошли к Елизавете Сергеевне, та тут же обняла Арину.

– Даже не думала, что у моего сына будет такая красивая жена.

– Я тоже буду называть вас мамой.

– Конечно, доченька. У тебя ведь никогда не было мамы.

– Теперь есть.