-Как ты туда попала? – отпивая травяной чай, с интересом вставляет вопрос.

-А есть разница? Попала, - пожимаю плечами. – Когда у тебя денег хоть жопой жри, можно даже на обед к президенту попасть.

-Ну да, - задумавшись, тянет.

-Утрирую, конечно, но всё-таки.

-И что дальше?

-То, что я пойду учиться на врача не обговаривалось. Сколько себя помню, этот вопрос был решён. Не мной, естественно. И я бойкотировала, пока не узнала, что бабушка заболела. Её так внезапно госпитализировали…Коарктация аорты. Бабушка мамина и её я любила. Очень. Нифига не понимая о чём говорят взрослые…лезла в интернет, искала ответы по тому, что услышала от них. И поняла, вариантов нет, надо идти в хирургию.

-Капец.

-Бабушка умерла на втором году интернатуры. Я перестала чудить. Наверное, потому что просто не было времени. Пахала как проклятая, сидела за учебниками. Была лучшая на курсе и уже тогда знала, что уйду в кардио. И когда у меня уже была аспирантура… - сглатываю подступающие слёзы. – Заболела мама.

-Вот, чёрт.

-Да. Только… - боже, как же тяжело вспоминать-то. – Я уставала. Теряла себя…Мне казалось мир проходит сквозь меня. Я стала задыхаться в больнице, и вообще от разговоров о медицине. И ушла в отрыв. Если честно, я плохо помню тот вечер. Было много алкоголя, люди за нашим столиком сменяли с одних на других... А потом я проснулась за городом, у парня на даче.

-Тебя изнасиловали? – едва удерживая глаза и челюсть, подруга хватает мою руку.

-Нет, - улыбаюсь. – Парень был моим знакомым, подобрал меня в клубе и отвёз к себе, проспаться. Но оказалось, что проспала я почти сутки. Ночью не стала ехать домой, чтобы не тревожить родителей, а когда вернулась к обеду следующего дня… - на грудь падает мокрая капля. Я снова переживаю тот день. – Оказалось…у мамы был приступ на нервной почве. Так как я не явилась домой, они запаниковали, обзвонили всех знакомых, больницы и морги. Подняли знакомых ментов…И в общем…

-Может, давай не будем вспоминать? – переставляет стул и подсаживается ближе. – Тебе нельзя волноваться, а я тут со своими расспросами.

-Нет, я хочу…рассказать, - выдыхаю натужно, отпиваю чай, проталкивая колючий ком в горле. – Когда я приехала в больницу, её уже оперировали. Я не успела, Оль...буквально на каких-то пару-тройку минут, потому что препиралась с отцом. Влетела в операционную, но уже была желудочковая тахикардия, а дальше… Я пыталась…пыталась её реанимировать, но…

-Ты сделала всё что могла, Каролина, - обнимает.

-Да, - отодвигаюсь и тру разболевшееся плечо. – Довела мать до гроба.

-Бред, - фыркает. – Нельзя довести до гроба. Ты это прекрасно знаешь. Значит у неё было заболевание, а нервный срыв его усугубил.

-Но нервный срыв был из-за меня! Я виновата! Я! – слёзы текут ручьём, но я их не чувствую.

В груди всё окаменело и расплющилось, как в тот день. Словно орган сжали, как мочалку, выдавив всю кровь и оно трепыхается на последнем издыхании, причиняя боль.

-Всё! – встаёт Оля и начинает собирать со стола посуду. – Разговор закончен.

-Ты чего? – быстро вытираю слёзы и кулаком прохожусь по грудной клетке, умоляю вернуться в норму сердцебиение.

-Отдохнула, отвлеклась называется, ещё хуже сделала, - бурчит тихо. – Лучше бы с Таем тебя оставила.

-Оль, - зову, но подруга не реагирует, продолжая бубнить себе под нос. – Оля!

-Что? Болит, - бросает всё.

Кружки со звоном звякают и термос, покачнувшись, падает, разливая остатки ароматного чая.

-Мне это надо, понимаешь? – смотрю на испуганную девушку.

-Ты самый жестокий человек в мире, Данилова, знаешь об этом? – прищуривается, сверкает глазами.