- Большое спасибо, Денис, - мама поднялась со стула, освободив ему место. – Я вниз спущусь, в кафетерий.

Она вышла, Денис сел рядом со мной, но разговаривать все равно было неудобно: соседка таращилась на нас из-за вязанья, пытаясь понять диспозицию. Это было как свидание под надзором строгой дуэньи. Тогда он просто взял меня за руку, мягко и осторожно поглаживая пальцы. И сказал вполголоса:

- Вот так познакомишься с девушкой, а она возьмет и под машину бросится.

- Мама говорила с таксистом, который за мной приехал. У той машины фары не горели. Я ее просто не увидела. У меня бывает, что плохо в темноте вижу, только свет.

- Когда твой врач зайдет, скажи ему об этом, - нахмурился Денис. – Пусть потом отправит тебя в глазное отделение зрение проверить.

Вообще это был странный разговор. Да и разговор ли? Мы больше молчали, но молчание это было мягким и уютным, как сибирский кот. Я чувствовала себя ужасно, ныли ребра, болела и кружилась голова, и все-таки было так хорошо рядом с ним. А потом вернулась мама, и волшебство развеялось. Захотелось спать и одновременно – просто жутко – в туалет, и сказать неловко, потому что из одежды под одеялом на мне по-прежнему была только повязка на ребрах с примотанной трубкой. Видимо, Денис что-то почувствовал. На секунду сжал сильнее мои пальцы и встал:

- Аля, спи, у тебя глаза закрываются. Я завтра утром зайду.

Как все относительно! Бывают такие моменты, когда искренне веришь, что самое большое счастье – это не всякая там любовь-морковь, а жесткое и холодное больничное судно. Наконец с этим делом было покончено, и мама со всеми предосторожностями надела на меня трусы, носки и просторную ночнушку.

Теперь можно было спать. Глаза действительно слипались, как будто и не проспала почти сутки. Но мама с неумолимостью Немезиды вытащила из сумки два термоса, кружку и ложку. Спорить было бесполезно, пришлось выпить куриного бульона и съесть пюре. Но и после этого уснуть не удалось. Соседка ушла на процедуры, а это означало, что теперь наконец придется поговорить.

- Аля, он классный, - безапелляционно заявила мама. – Надо брать.

- Господи, ма, - захныкала я, - да тебе любой будет классный, лишь бы только захотел со мной переспать.

- Вот я даже не знаю, Альбина, - ее брови сдвинулись к переносице, прокопав в ней две вертикальные борозды, - обидеться мне сейчас или нет.

- Хочешь сказать, что нет?

- Нет. Мой отец был настоящим мерзавцем, твой… ну ты сама понимаешь. Любовь, как говорится, зла, а козлы этим пользуются. Так вот я вовсе не хочу, чтобы тобой и твоими чувствами попользовался какой-нибудь козел. Даже если ты в него влюбишься и родишь новую фею.

- Это в теории. А на практике тебе пришлось бы закрыть глаза, даже если б я влюбилась в какого-нибудь маньяка. А вообще, мам… Я, наверно, только сейчас поняла, почему у меня никогда ничего не получалось с парнями. Потому что с пятнадцати лет в подкорке сидело и зудело, что я непременно должна влюбиться. Вот прямо должна-должна, обязана. А попробуй это сделай, когда должна. Ничего не получается.

- Ну в Виктора же влюбилась, - возразила мама.

- Мам, я на него четыре года смотрела и говорила себе: ну классный же парень, умный, красивый, веселый. Вполне подходит. А когда что-то такое прорезалось, оказалось, у них с Иркой вот-вот свадьба. И ты знаешь, я даже не слишком сильно переживала. Больше, наверно, из-за того, что столько времени пыталась себя в него влюбить, а все зря.

- А сейчас?

- А сейчас… знаешь, это как огонек загорается. Только что ничего не было – и вот уже есть. Посмотрела и поняла, что нравится. Впервые увидела, ничего о нем не знаю, но вдруг потянуло. И так жаль стало, что появился огонек. Вот все время говорила себе, что должна, а в итоге понравился парень, в которого как раз влюбляться нельзя, потому что у него есть идеальная пара. И тогда начинаю себя убеждать, что, может, это я его пара. А если и нет, то все равно, это же ради дара. Обычные люди влюбляются не для чего-то. Прости, мам, но меня все это достало. И если у нас с ним что-то получится, то это будет не ради высокой цели, а потому, что я так хочу. А еще я хочу спать, так что извини.