— Третий день. У тебя сильная простуда, — принялась рассказывать врач. — Когда тебя принес… когда тебя доставили к нам, ты была без сознания.

— Не выношу холод, — скривилась Фина.

— Да, теперь мы все об этом знаем, — загадочно подмигнул ректор и вышел из палаты.

Почему-то Руфина жутко смутилась, перехватив усмешку в хитром взоре Эрлинга. И вспомнился совсем другой, но тоже Эрлинг.

А еще Фине вдруг стало казаться, что он — рядом. Где-то поблизости, нависает, давит своей аурой на нее, своей силой.

Кьелл торопливо зажмурилась. Нет, бред. Все это игра ее воображения. И глупые фантазии.

Но память прорезала вспышка. Всего лишь одна картинка, где Рандолф крепко держал ее, обхватив рукой за плечи, а второй — зарылся в ее волосы на затылке. И взгляд… Она четко видела его глаза, от которых закипала кровь. И голос… Ранд Эрлинг что-то говорил ей, но слов она не понимала, только осознавала, что руки мужчины дарили ей тепло и чувство безопасности.

***

Когда Фина осталась в палате одна, на нее начала накатывать усталость. Тяжелые веки закрывались сами собой, и хотелось только одного — спать. Потому реальность казалась Руфине чем-то смазанным и ненастоящим. Возможно, благодаря полудреме Кьелл и не удивилась, когда ощутила то самое тепло и силу советника Эрлинга. А еще каждой клеточкой тела почувствовала, что мужчина взволнован. И да, он находился очень близко, рядом с ней. И самой Фине совершенно не хотелось ни двигаться, ни убегать от опасного и безумного психа.

С трудом приподняв веки, Руфина наткнулась на темный взор волчьих глаз. Поняла, что мужские пальцы крепко оплели ее безвольную и расслабленную ладонь. Да и сам мужчина был невероятно близко и совершенно не пугал ее.

— Спи, Рыжик, — глухо шепнул Ранд, а Фине показалось, что хриплый голос звучит в ее голове. К тому же, все происходящее мало походило на реальность. Скорее, странный сон.

— А ты? — тихо шепнула Руфина.

Если бы все происходило на самом деле, Фина никогда не позволила бы себе подобной вольности. «Тыкать» Психу — последнее дело, он ведь ее преподаватель.

Но здесь, во сне — может происходить еще и не такое. К примеру, Рандолф Эрлинг не стал бы целовать ее ладонь. Так бывает только во сне, однозначно.

Однако Фина, окончательно ускользая в свой сон, вызванный какими-то лекарствами, наблюдала за темной макушкой Ранда, пока он едва ощутимо, но обжигающе и словно оставляя клеймо на ее коже, прикасался к ней губами.

Руфина в последний раз едва сумела взмахнуть тяжелыми ресницами и с удивлением поняла, что ее пальцы свободной руки запутались в коротких темных волосах. И очень четко девушка расслышала негромкое урчание. Эти звуки были последними из тех, что Фина могла бы запомнить. А после — глубокий сон настиг ее. И девушка не видела, как Рандолф Эрлинг, сдернув тонкую цепочку со своей шеи, вложил украшение в расслабленную ладонь.

Пришло время передать семейную реликвию истинной хозяйке.

Ранд не хотел уходить из палаты. В памяти еще слишком свежи были воспоминания и чувства беспомощности и страха, которые затопили его черную душу в тот миг, когда он понял, что не может помочь своей девочке.

Но теперь все позади. Так утверждала доктор. И сейчас Эрлинг может спокойно вернуться домой, да и занятия вот-вот начнутся. Однако Ранд не мог и шага сделать от койки, в которой спала Руфина. И, кажется, готов был загрызть каждого, кто сунется к ней в эту минуту.

— Тебе пора, брат, — негромко произнес Филлин, — никуда она не денется. В коридоре охрана, да и на тебе ее запах.

Последнюю фразу ректор произнес с неким осуждением. И сам Ранд понимал, что нельзя ему вот так, слету, заявлять свои права на Рыжика. Однако страх за нее все еще клокотал в душе ядовитой змеей. Казалось, что стоит ему отвернуться, как с его истинной непременно что-то случиться. Она как магнит для неприятностей. Рыжий Огонек, к которому слетается все подряд.