Это он про ловца снов говорил. И кровь была нужна, чтобы капнуть в центр переплетения нитей и расходящегося вокруг узора. Камешек, на который она пролилась, загорелся тусклым рубиновым огоньком, и по нитям словно отблески побежали. Достигали красных бусинок на узелках, те вспыхивали в ответ и тут же гасли.

– Круг ограничивает пространство, в которое демон приходит в наш мир – мы ведь не допустим, чтобы он свободно разгуливал? – пояснил Дима. Поймал прокушенный палец губами и облизал, заживляя ранку.

«А я думала, круг меня защищает, – подумала Катя. – Ладно хоть я в нем не одна».

Словно издеваясь, Дима вышел за черную линию и развел огонь в плоской чаше на треноге. Разложил в курильницы благовония и какие-то веточки, поджег их. Запахло горьковатым смоляным дымом.

– Можжевельник. У него особый аромат, помешает демону издали меня учуять. – Он зашел Кате за спину. – И ты не думай о моем присутствии. Вообще постарайся ни на что не отвлекаться. А теперь начинай читать.

– Банд’ур атматманас тасиа йенатма’ватмана джитах, – начала Катя. – Анатманас ту шатрутве...

Дима был прав: чтение заняло все ее внимание. Бегло не получалось, слишком сложными и непривычными оказались слова. Чтобы не запнуться и не запутаться, приходилось вникать, прежде чем произносить вслух. Она так сосредоточилась, что не сразу заметила, как началось.

Видимо, демону пришлось не по нраву, что его открыто проигнорировали. И он схватил обнаглевшую жертву за голую коленку. Если бы Катя не была немного заторможенной от действия зелья, она бы точно заорала и вскочила. Ноги коснулось что-то липкое, неприятно упругое, тепловатое – мерзкое и живое. Сжало на миг и исчезло.

А она даже посмотреть вокруг не могла, твердо помня – прерывать заклинание нельзя. Страх, что стоит ошибиться – и неведомая тварь тут же бросится, сковал тело. Катя застыла изваянием, лишь пальцы судорожно вцепились в свиток да онемевшие губы шевелились, бормоча непонятные слова.

– Йатропарамате читтам нирудд’ам...

Оно было рядом. Ощущалось приподнявшимися волосками на коже, будто где-то был источник электрического тока. Металлическим привкусом под языком и едва уловимым запахом сладковатой гнили и несвежей плоти. Призрачным мельканием на краю поля зрения. Шепотом, сперва неясным, но с каждым кругом, которое проходило существо, все отчетливей складывавшимся в слова.

– Где он... – у шепота нет тембра, нет интонаций. Невозможно различить, женщина ли это, ребенок или старик. – Где он? Где он!

Катя не слушала, она читала. Бешеный стук сердца мешал, сбивая с ритма, движение воздуха, вызванное бродившей вокруг тварью, отзывалось дрожью по голому телу. В глубине сознания она понимала – ей все сильнее хочется взглянуть на демона. Но если отвести глаза от свитка даже на долю секунды, она точно собьется.

– Эй, – шепнуло существо прямо в ухо. 

Что-то пробежало вдоль позвоночника, щекотно, едва касаясь. Катя выдержала и не шевельнулась, только чуть дрогнули руки, сжимавшие края бумаги. Под пальцами она размякла от пота.

– Йато нишчарати манаш чанчарам...

– Эй! – на этот раз шепот прозвучал поодаль, но неестественно громко.

Лампочка лопнула, звякнув по плафону осколками, и комната погрузилась во мрак. Светились только угольки в чашах. Катя метнулась к ним, но зрение не могло адаптироваться к темноте так быстро. Даже уткнувшись носом в текст, она его не различила. Прервалась на полуслове, и наступила тишина.

Дым благовоний щекотал нос. Живот скрутило узлом от страха. Медленно поворачивая голову, она покосилась назад и увидела, что знак, нарисованный на полу, тускло сияет красным, словно раскаленные железные прутья. И тень, наискосок пересекающую его...