Часы еще не закончили бить, когда я, глядя Янушу прямо в глаза, ударила его. Мой удар всегда представлялся мне огненно-ледяным клубком. Он копился на самых кончиках пальцев, а потом, повинуясь моей воле, летел в противника – невидимый, но обычно обладающий сокрушительной силой. Впервые мне удалось такое, когда на меня напала Виола, и вот теперь пришлось применять это снова…

Однако сейчас Януш только выставил вперед ладонь левой руки, и мой шарик словно разбился о невидимую преграду, исчез, будто втянутый огромной жадной воронкой.

Януш выстрелил одновременно с последним ударом часов.

Я очень ясно видела маленький серебряный цилиндрик, летящий мне в грудь…

Но тут время вдруг остановилось. Пуля зависла в воздухе, а массивная дверь за моей спиной громко хлопнула.

Я повернула голову – словно в кино при замедленной съемке… От дверей черным смерчем ко мне летела Королева диких. Ее красивое лицо было искажено страшной яростью, а медно-рыжие локоны казались взбесившимися змеями.

– Ты напрасно взял на себя смелость тягаться со мной! – крикнула она замершему Янушу, небрежным жестом сбивая на пол застывшую в воздухе пулю.

Затем, не говоря больше ни слова, схватила меня за руку и потащила прочь из бара.

Она волокла меня за собой словно тряпичную куклу, и тьма расступалась, охотно давая ей дорогу.

Я пришла в себя в той самой комнате, в которой и началось мое путешествие. Королева стояла надо мной, брови ее по-прежнему были нахмурены, а глаза метали молнии, каждая из которых должна была испепелить меня.

– Ты глупая девчонка! – воскликнула Королева. – Ты совершенно не умеешь распоряжаться своей жалкой жизнью и постоянно вляпываешься во всякие истории! Я же предупреждала, чтобы ты не ходила в мир снов без меня! Ты хоть понимаешь, что едва не погибла?

Я прекрасно понимала это. Так же как и то, что вовсе не просила ее спасать меня.

– По-моему, ты теряешь больше, – ответила я, поднимаясь так, чтобы встать вровень с ней. Не буду ни на кого смотреть снизу вверх. Не буду – и все!

Королева застыла, словно увидела перед собой призрак.

– Я теряю только жизнь, а ты – надежду на мировое господство, не так ли? – я криво усмехнулась. Спасибо всем моим многочисленным учителям, теперь это у меня получалось отлично!

– Ну, конечно, ты права, – зеленые глаза сузились. – Ну раз так, придется следить за тобой, чтобы мои надежды оставались в сохранности. Мы посадим тебя на цепь, и ты будешь безотлучно следовать за мной. Ты этого хочешь?

На этот раз она победила. Счет разгромный. Я опустила голову.

– Нет, прости меня. Мне было интересно, – проговорила я, глядя в истертый пол.

– Ты удовлетворила свое любопытство?

Я молча кивнула. Слова иссякли, как пересохший родник. У меня ничего не осталось – ни гордости, ни надежды. Я узнала все, что хотела. Я слышала, что, если отрезать палец, человека еще долго преследует фантомная боль, и он просыпается среди ночи от боли в не существующем уже давно пальце. Так и у меня. Сердце еще болело фантомной, призрачной болью, но я уже улыбалась. Сражение проиграно, но это еще не результат всей войны.

За забором, отделявшим полуразрушенные здания старого завода от тихой улочки в отдаленном спальном районе Москвы, гулял ледяной ветер. Он разметал по двору мусор, шелестел по отполированному снежному насту, вычерчивая на его блестящей поверхности таинственные круги и загогулины.

Артур наблюдал за всем из своего укрытия. Подходить слишком близко было нельзя: его могли учуять. Чутье у диких значительно превосходит собачье, так что лучше не рисковать, вернее, рисковать, но разумно.