– Как там у него фамилия, – спрашивает отец Димы, и я спешу поднять взгляд к его ожидающим глазам, чтобы он не подумал, что я что-то пытаюсь подглядеть.

А саму накрывает волной жара, что даже ладони потеют от волнения, я с трудом могу не запинаться:

– Кайманов Эдуард.

Игорь Юрьевич впивается в моё лицо острым взглядом:

– Так вот, в чём было дело, – проговаривает мужчина тихо, а я почти перестаю дышать, совсем не понимая, что это значит.

Но не успеваю ничего спросить, хотя и не уверена, что вообще осмелилась бы.

– Да, папа, это был брат Эвелины, – отвечает Дима отцу, явно говоря обо мне так, словно они продолжают какой-то разговор.

Теперь я смотрю на него, надеясь, что он заметит мой вопиющий от непонимания взгляд и постарается всё объяснить, но он на меня не обращает внимания. Смотрит только на отца, который в свою очередь на меня, которую не покидает ощущение, что меня вновь выставляют на торги, потому что мужчина точно ещё раз оценивает.

– Ну, за такую девушку не стыдно в глаз получить, сын, – наконец, выдаёт приговор мужчина, а мне и вовсе становится плохо.

Он знает про сегодняшнее утро.

Боже мой, знает, а я даже не смогла сложить дважды два.

Дима сын прокурора, и судя по всему, их отношения прямо противоположны отношениям отчима с Егором, а значит меня не должно удивлять, что его папа заметил увечья на лице сына.

А ещё это означает проблемы.

Проблемы, которые он может устроить Егору. А если ещё и покопается в старых делах, то найдет тысячу и одну причину упрятать Егора далеко и надолго.

Боже мой… я что, действительно только что нашла способ избавиться от него навсегда?

14. Глава 13. Лина

Я сама не понимаю, как мои ноги поднимаются на второй этаж. Иду, полностью погруженная в мысли, а когда за мной неожиданно закрывается дверь, впервые возвращаюсь в реальность.

– Ого, – вырывается само собой, когда осознаю, где нахожусь.

Это комната. Настоящая «мальчишеская» комната, судя по всему, принадлежащая Диме, у которого очевидно нет никаких завышенных запросов к интерьеру. Потому что в ней всё максимально просто. Кровать, стол, стул, шкаф и пара тумбочек – и всё в одной тёмно-синей и светло-серой гамме. В ней нет изысков и каких-то определённых запоминающихся деталей. Разве что, вещи на полках над столом и векторный узор в виде городских домов синего цвета на серых обоях, на одной из стен, где висит телевизор. А ещё здесь нет разбросанных вещей. Слишком идеально даже для меня, любящей, чтобы всё стояло на своих местах.

– Это значит хорошее впечатление или плохое? – встаёт передо мной Дима.

Это значит совсем другое, но ведь я не могу признаться, что последние минуты, даже не понимала, куда иду, вышибленная из реальности перебиранием в уме вариантов, что будет с Егором. С отцом Димы-то прощалась на автомате, как и поблагодарила за обещание: посмотреть, что можно придумать, после чего его сын быстро пожелал ему хорошего вечера и вывел меня из библиотеки.

– Это значит «немного неожиданно», – увиливаю, по-прежнему глядя по сторонам, хотя и впечатления явно хорошие.

Дима моим ответом доволен, он тут же проходит вглубь комнаты и предлагает мне сесть, но я не двигаюсь с места, всё гадая, как правильно задать вопрос.

Я ведь не должна переживать за Егора, правильно? Однако…

– Его теперь посадят? – выпаливаю, больше не в силах сходить с ума от неизвестности.

Да, Егор – редкостный подонок, но это не значит, что я буду желать ему проблем. Тем более, в таких масштабах.

Я не думаю, когда задаю вопрос, что Дима меня может не понять, лишь только услышав, как он прозвучал, осознаю, что надо бы пояснить, однако парень сразу догадывается, о ком идёт речь. Он перестаёт что-либо делать и встаёт, оказываясь по ту сторону кровати. Его выражение лица мигом преображается до хмурого и недовольного.