Галя для своего возраста выглядит хорошо. Это для меня не очень. И то, что она продажная, знали только мы с Химером. Эскортницей она работала в гриме и под другим именем. Теперь на всякий случай покрасилась в брюнетку и чуть надула губы. Изменилась довольно серьёзно. Очень сложно будет накопать на неё компромат, ведь она умудрилась официально поработать в какой-то библиотеке и в книжном магазине в студенческие годы. Так что у этой дамы продумано всё до мелочей и с очень раннего возраста.

Ей я всё рассказала, когда ехали в такси до полицейского участка.

— Галя, может быть такое, что парень в двадцать — девственник? — удивлённо спрашивала я.

— И в тридцать может быть, — невозмутимо, со знанием дела отвечает она.

— Может, он того, болеет?

— Может, и не обязательно членом, скорей, головой, — Галя расплачивается с таксистом и ведёт меня к полицейскому участку. — Надо бы мне на него взглянуть. Пригласи его к нам.

— Хорошо.

Я иду за ней, набираю сообщение Мирону.

— Послезавтра увидимся?

— Почему не сегодня? — тут же приходит ответ. — Я до девяти вечера.

— У меня работа, я буду крем делать, мне торт заказали.

— Завтра я с утра до вечера в мастерской, но последний день.

— Завтра я вечером разношу заказы. Послезавтра приходи ко мне в гости.

— Вылези из телефона и пиши, — подталкивает меня Галя, сама улыбается молодым полицейским, и те не понимают, как и чем эта женщина их зацепила.

Мне помогают написать заявление, грамотно его оформляют, фиксируют. Номер заявки вношу в телефон.

— Я решу, когда встретимся, — пришло сообщение от Мирона.

Он решит. А моё мнение пофиг? Мне только вот Мирона не хватало, когда я свои торты пеку и когда разношу. Если парень на меня запал, последнее дело знать, чем я занимаюсь, куда хожу, и кто меня пытался изнасиловать.

С Галей заходим в магазин здоровой еды, покупаем себе про запас самого вкусненького и возвращаемся домой.

Я оглядываюсь постоянно. Напряжение дикое. В подъезд вначале входит Галя. Я следом за ней с какой-то бабушкой.

Вроде никаких маньяков поблизости нет. Мы спокойно открываем дверь. Судя по разбросанным туфлям в прихожей, девчонки вернулись далеко не трезвые.

Выходит к нам Лина. Помятая, пьяная и вся избитая.

У меня ступор. Я такого безобразия очень давно не видела. У бедняги на лице живого места нет, глаза заплыли, губы вспухли. И под халатиком, понятно, тоже ничего хорошего.

Галя кидает сумки и хватает её за лицо.

— Бля, я же предупредила! Лина, если я предупреждаю или говорю, надо слушать! — Галя расстроена и злится.

Лина улыбается ей и плачет.

У меня сердце падает в пятки. Обхожу стороной побитую Линку и заглядываю в их комнату. Ленка полуживая, вся синяя лежит на кровати в порванном платье, не двигается.

— Галя! — зову я и подбегаю к Лене. — Надо в скорую отвезти или на дом вызвать.

— Где Паша с Верой? — ужасается Галя, поворачивает к себе лицом Лену. У неё не видно глаз и сломан нос.

Это жизнь проституток. Галя такое тоже видела, хотя считается, что работать от агентства безопасней. Не хрена не безопасней, что хотят, то и делают с беззащитными продажными женщинами.

— Извращенцы, садюги, — ревёт Лина и присасывается к бутылке шампанского. — Пашу с Верой мы не нашли.

Галя звонит своему врачу, даёт Лине подзатыльник:

— Ты старшая! Я тебя предупредила! Что творишь?!

Мне страшно. Мне надо куда-то деться… Мне надо что-то сделать. Нельзя оставаться одной. Это опасно, я спать не буду.

Бегу в комнату и звоню Мирону, скидываю звонок. С Роном пока вопрос открытый. Но есть у меня на примете парень, наличие которого в нашей квартире отпугнёт любого Носорога.