— Джансу-у-у, — тянет Вазира, и в отражении витража я замечаю, как онапотрясает руками над головой, — что ты наделала? Это ведь младший брат господина! С утра уже весь дворец гудит от сплетен, что кто-то набросился на него ночью.

Вновь прикрываю глаза и больше не желаю их открывать.

Я пропала.

— Я должна была сделать хоть что-то, — безжизненно шепчу я, — он пытался взять меня силой.

Вазира внезапно начинает смеяться. Так громко и хладнокровно, что становится не по себе. Будто я сказала сейчас какую-то глупость. И теперь я жалею, что рассказала ей.

— Ты думаешь, это плохо? Стать наложницей младшего эмира? — наконец выдает она, но все же в ее тоне ещё сквозит пылкость. Неужели она не понимает, каково это, быть взятой насильно?

Вдруг вместо отчаяния во мне закипает иное чувство, чуждое мне. Колючее.

— Ты что, не слышишь меня? — оборачиваюсь и впиваюсь в не стеклянным взглядом. — Я не хотела этого!

Вазира молчит, но в итоге меняет свой тон.

— Джансу, я все понимаю, мало кто этого хочет, но таков наш мир, и ты должна понять, что совершила непростительную ошибку. — Она берет меня за руки, продолжая разговор, словно я маленькая девочка: — Теперь в этом дворце без покровителя у тебя нет ни единого шанса на жизнь, ты разбила вазу о голову самого принца! Плеть — это меньшее, что тебе грозит.

Я вырываю свои руки и обнимаю себя за плечи, пытаясь успокоить подкатывающую к горлу истерику.

— Но откуда мне было знать, что это младший эмир?! Всевышний! — хнычу. — За что мне все это?!

— Конечно ты не знала. Но, думаешь, это оправдание поможет тебе? Спасёт от гнева господина? — она качает головой, позволяя налету грусти окрасить ее лицо. — Теперь мне понятно, почему господин поместил тебя в восточное крыло. Сначала я удивилась, когда узнала об этом, потому что о тебе ходит дурная слава во дворце, а господин никогда не берет себе испорченный товар. — Подобное сравнение отзывается болью в груди, однако я проглатываю горькое послевкусие, продолжая слушать Вазиру. — Твоя красота дикая, пылающая, как самое чистое пламя, и внутри тебя такой же огонь, зажигающий в мужчинах азарт. А младший эмир — охотник. Не стоило тебе бежать, ты спровоцировала в нем его сущность, девочка. Теперь все встаёт на свои места: ты была подарком для принца по его возвращению из Америки.

Сглатываю. Снова и снова, но горло слишком быстро пересыхает от ужаса, который просачивается прямо мне под кожу.

— Было темно. Он… он был пьян… Что, если он не запомнил меня?

Вазира ловит меня, обхватив лицо ладонями и теперь смотрит так, что мне действительно страшно становится.

— Молись Всевышнему, чтобы это было так. Но вот что я тебе скажу…

— Оставь нас, — сердце вмиг сжимается в маленькую точку от звука прервавшего нас мрачного голоса господина.

Не задерживаясь ни секунды, Вазира отстраняется от меня, будто ее ударило током, а потом опускает взгляд и исчезает, закрыв за собой дверь.

А я остаюсь один на один с удушающим страхом, который буквально обвивает мое горло колючей проволокой. Нет. Я не готова. Мое волнение слишком заметно, даже если он пришел без какого-либо умысла, шанс на то, что я сдам сама себя, слишком велик.

С трудом сглотнув, полностью разворачиваюсь спиной к вошедшему в комнату господину. Я пыталась подготовиться к этой встрече, но после бессонной ночи, после случившегося в том коридоре и той проклятой комнате все мои выстроенные стены рухнули. Сейчас я уязвима. В полном отчаянии. А что, если Тень уже все знает и пришел наказать меня? Что он сделает со мной за своего брата? Ужасное предчувствие скручивает все мои внутренности.