Но голос дрожит. Потому что ничего не хорошо.

Это ненормально. Это не просто перебор. Это катастрофа.

Они трогали меня. Давили. Обнимали. Лапали, блин. И я…

Кошмар.

Я снова плескаю водой. Сильнее. Надеюсь, что с каплями уйдёт жар. И стыд. И эта странная, липкая дрожь внутри, которую я не могу выбить из себя ни криком, ни холодом.

– Всё хорошо… – шепчу снова.

– Заебись у тебя мантра.

Я вскрикиваю, разворачиваюсь резко и бьюсь поясницей об умывальник.

– Ай! Ой! Блин…

Сгибаюсь, охаю. Поднимаю голову – и конечно.

Меня настигает третий из Медведевых. Селим сидит на подоконнике, с интересом рассматривает меня.

Да что за проклятье?

Это не университет. Это чёртова ловушка.

Хотя Селим самый приличный из троицы. Он практически ангел по сравнению с его братьями.

Если бы ангелы курили и носили татуировки.

Селим крутит сигарету в пальцах, медленно поднимается с подоконника.

Его рубашка расстёгнута. Под ней – татуха на груди, какие-то символы.

Он делает пару шагов ближе, и я, наконец, могу разглядеть его полностью.

На левой руке – татуировки, на пальцах странные символы. На ладони – чёрная полоса, обвивающая вену, словно кровь у него ходит по чернильному маршруту.

Щетина выглядит чуть мягче, чем у братьев, но взгляд – хуже, острее.

Амир затягивается, выдыхает в сторону, не торопясь.

– Здесь, вообще-то, курить нельзя, – я морщусь. – Для этого есть специальные зоны. На улице.

– И? – выгибает бровь, демонстрируя безразличие. – Плевать.

– И это женский туалет! Тебе сюда нельзя.

– Всё ещё плевать, звёздочка. Но могу показательно раскаяться. В ответ на твой подарок.

– Какой ещё подарок?

– Я тебя искать собирался. Но ты сама пришла ко мне. Сэкономила мне время.

3. Глава 3

Хотел найти? Меня?

Зачем?!

Что им всем надо?!

Один схватил, второй лапал, теперь третий в туалете.

Селим смотрит прямо, не отводит взгляд. Ухмыляется. Он тушит сигарету о подоконник. Бросает окурок в угол.

Он двигается в мою сторону. Медленно, неспешно. С грацией хищника, который медленно загоняет добычу.

Его тёмные глаза гипнотизируют. Я пытаюсь моргнуть, сбросить пелену, но получается не очень.

Селим тормозит рядом. Неприлично, ужасно близко. Но при этом не касается.

– Что вам всем надо?! – вырывается у меня. – Вы… Вы будто издеваетесь! Почему вы так пристали ко мне?!

Селим приподнимает бровь. Смотрит на меня, будто изучает новую игрушку.

– Всем? Без понятия, – его голос мягкий, но в этой мягкости – яд. – Я в их головы не лезу. Я за себя отвечаю. И мне, звёздочка, интересно.

– Интересно?! Что?

– Твои реакции. Твоя дрожь. Это твоё сладкое «нельзя».

Он наклоняется чуть вперёд. Его руки в карманах. Его дыхание – где-то в воздухе, но я будто чувствую, как оно касается кожи.

И это сводит с ума.

Я вся пылаю. Щёки горят, как от ожога.

Я сглатываю. Не могу дышать. Селим не двигается. Он просто стоит. Но я будто загнана в ловушку.

Я вцепляюсь пальцами в край умывальника. Как якорь. Стараюсь не утонуть. Не задыхаться.

Что со мной происходит? Почему я не могу просто уйти?

– Ты не нормальный, – цежу.

– Я – Медведев. А это, как ты могла заметить, диагноз.

– Ты не получишь от меня ничего. Ясно?

– Ещё не вечер, звёздочка.

– Я на вас пожалуюсь! Я пойду к декану факультета и… К самому ректору!

– Вперёд. Провести? Я с радостью посмотрю на это.

Селим не разрывает наш зрительный контакт. И от этого всё ощущается острее, сложнее.

Я вздрагиваю, когда вибрация проходит по телу. Ох. Это мой телефон.

Влажными пальцами достаю телефон. Выдыхаю, видя имя подруги. Тут же отвечаю.

– Ты где? Ты в туалете? – уточняет Лиза. – За тобой препод послала! Валентина Сергеевна уже третий раз спрашивает, ты куда пропала.