Хотела собраться, хотела настроиться… Но день почти закончился, а я всё ещё в том же смятении.

Как мне себя вести?!

Прятаться в туалете? Отшучиваться? Убегать через окно? Как избежать Медведевых, на чей праздник я еду?

– Господи, – выдыхаю и сжимаю лицо в ладонях. – Я не справлюсь.

Тут же раздаётся стук в дверь, заставляющий меня вздрогнуть.

– Верунчик, я войду? – раздаётся голос бабушки. И заходит, не дождавшись ответа. – Это что тут за армагеддон?

– Я… – машу рукой на гору одежды. – На день рождения собираюсь.

– Какой ещё день рождения?

Я моргаю. Ой.

Я подскакиваю с кровати, осознав, что забыла предупредить бабушку.

– Прости, – кусаю губу. – Меня тут пригласили в последний момент, я замоталась.

– И кто пригласил?

– Да старые знакомые. Ну, Медведевы. Мы когда-то в школе общались.

– Медведевы… А, помню-помню. Хорошие мальчики. Такие вежливые, добрые. Вечно тебя защищали.

Я чуть не фыркаю. Хорошие. Угу, те ещё защитники теперь. От них бы кто спас.

Но я молчу. Не хочу, чтобы бабушка волновалась. Ей и так хватает. Сердце шалит. И давление. И таблетки эти, вечно забывает.

А ведь она вытащила нас всех. Маму подняла одна, а потом – когда случилась та авария – и меня. Совсем ребёнка.

И слёзы мои видела, и крики ночные терпела, и на работу снова пошла, когда пенсии не хватало.

Работать я бы сама уже давно пошла, честно. Но бабушка каждый раз – как танк прёт:

– Ещё чего! Работать она собралась! Знания – вот что нужно! Тебя не ради уборки растили!

И с ней не поспоришь. Договорились, что после второго курса я пойду по специальности куда-то на практику.

А пока стипендия. Да и пенсия у бабушки хорошая. Нам на всё хватает.

Хотя я бы уже где-то подработала, чтобы заработать бабушке на поездку в санаторий.

Она очень на природу хочет. Куда-то в горы.

– Иди, – отпускает бабуля. – Только не вздумай напиться или нарядиться как повеса.

– Хорошо…

– И смотри, чтобы платье не выше колена. Чтоб они понимали, что надо постараться, чтобы увидеть хоть что-то.

– Ба!

Я смущаюсь, заливаюсь краской. Взмахиваю руками, не зная, как объяснить, что ничего они вообще не увидят!

– А что дарить будешь? – прищуривается бабушку.

– Бабуль, да там без подарков…

– Без чего? – хлопает в ладоши, ахая. – Кто так ходит? Что это за манеры? О! Я тебе пирог заверну. Только испекла.

– Какой пирог? Ба! Мой любимый? С маком?

Она лишь кивает. Я фыркаю. Вот и всё. Теперь и мой пирог уйдёт этим мерзавцам.

Я всё могу простить, но пирог…

Это уже предательство!

Бабушка бодро убегает паковать пирог, пока я собираюсь. Со вздохом достаю первое попавшееся платье.

Скептически осмотрев, решаю, что подойдёт. Белое шерстяное платье, чуть приталенное, до колен.

Ткань мягко ложится по фигуре, с тонкими бретельками, и повисшими рукавами.

Скромное, но не мешковатое. Как раз такое, чтобы никто не сказал, что я старалась.

Собираю волосы в хвост, на губах – бальзам. Больше не крашусь.

– Во сколько вернёшься? – спрашивает бабушка, стоя в дверях кухни.

Я спешно натягиваю сапоги, хватаю пальто.

– Через пару часов, бабуль. Обещаю.

Я только зайду, покажусь и сбегу. Я же не обещала Медведевым, что буду долго.

Бабушка хмыкает, облокотившись на косяк:

– Я что, молодой не была? – её глаза сверкают насмешкой. – Знаю я такие «зайду и сбегу». Гуляй. Только мальчикам больше одного поцелуя не давай.

– Ба! – я возмущённо оглядываюсь, распахнув глаза.

– А что «ба»? Одного поцелуя хватит, чтобы понять, какой он. А там посмотришь, какой мальчик тебе больше нравится. И выберешь.

– Никакой, – бурчу себе под нос.

– Э, мне не ври. Когда никакой – вещи так долго не выбираю. И не смущайся, я одобряю. Помню тех мальчиков, Медведевых, одобряю. Вот Селим, он прям такой интеллигентный, сдержанный был. Назар – серьёзный был даже подростком, надёжный. А этот, как его, Амир… Весёлый, утешит и поддержит. Пригодится.