Еве надо было вернуться к себе в кабинет. Ей нужно было пять минут посидеть одной, избавиться от удушающего, обжигающего гнева. Она не имела права на такие чувства. Ей нужно было выпить приличного кофе, чтобы прояснить мозги и по-новому взглянуть на факты. Выстроить их по-новому.

Ей нужно было проверить, что творится в отделе электронного сыска: может, у них уже что-то для нее есть? Ей нужно было проконсультироваться с доктором Мирой. Нет, решила Ева, не сейчас. Пока гнев не уляжется, лучше держаться от Миры подальше. Еве вовсе не хотелось, чтобы ей говорили, будто она отождествляет себя с девочкой, которую в глаза не видела. Она и сама это знала.

Что ей действительно нужно, так это ее дело и ее доска, отчеты лаборатории и ОЭС. Ей нужна ее работа.

Они были в десяти шагах от загона убойного отдела, когда нос Пибоди зашевелился, как у гончей, взявшей след.

– Пахнет пончиками.

Пибоди рванула вперед, и Ева уже собиралась закатить глаза с досады, когда тоже учуяла запах. Запах пончиков. Это означало, что ее подчиненные будут в различных стадиях сахарного опьянения. А она – нет.

Первым она увидела детектива Бакстера. Высокий, стройный, стильный, он был в одном из своих отличных костюмов. Во рту у него был пончик, начиненный шоколадным кремом. Потом детектив Дженкинсон оттолкнулся от стола, почесывая живот и дожевывая пончик с шоколадной глазурью. А детектив Карнеги делала вид, что говорит по телефону, но при этом не забывала отщипывать крошечные кусочки от пончика, посыпанного сахарной пудрой и разноцветной карамельной крошкой.

Пибоди схватилась за крышку кондитерской коробки белого лощеного картона. Ее лицо, когда она подняла крышку, исказилось гримасой досады и обиды.

– Нету. Ни единой крошки. Стервятники.

– Чертовски вкусные пончики. – Бакстер улыбнулся, дожевывая последний кусок. – Жаль, что вам не досталось.

Ева бросила на него угрюмый взгляд.

– Опять вас подкупила Надин?

– Она у тебя в кабинете.

– А у нее есть еще пончики? – с надеждой спросила Пибоди и бросилась в кабинет, но Ева остановила ее, схватив за плечо.

– Стол, работа, здесь.

– Ой, но пончики?!

– Ой, но убийство!

С этими словами Ева повернулась и направилась в кабинет – узнать, что именно ее подруга и лучшая в Нью-Йорке криминальная тележурналистка сочла достойным взятки на этот раз.

Надин Ферст сидела на продавленном стуле для посетителей. Холеная, элегантная, с эффектной модной стрижкой, она выглядела странно в убогом и тесном кабинете. Надин сидела, закинув ногу на ногу. Юбка ее костюма – цвета арктического льда – выгодно подчеркивала их длину. Кошачьи глаза задержались на Еве, но Надин продолжала оживленно говорить с кем-то по миниатюрному телефончику. Она взглядом указала Еве на кондитерскую коробку, стоявшую на столе, после чего продолжила любоваться своими туфлями убийственно-красного цвета.

– Да, я там буду. И там тоже. Не беспокойся. Главное, чтобы материал лежал у меня на столе к двум часам дня. Мне пора, у меня встреча. Да, только что началась.

Надин отключила связь и сунула телефончик в один из накладных карманов сумки, в которую при желании можно было спрятать город Кливленд.

– У нас назначена встреча? – спросила Ева с подозрением.

– У нас назначены пончики, – ответила Надин и указала на доску с фотографиями. – Наделало много шума. Священник отравлен обрядовым вином. Хороший заголовок. Может, есть что-то новое? Не хочешь поделиться?

– Возможно. – Ева откинула крышку коробки, и тут же в нос ей ударил запах свежевыпеченного теста и ванили. – Возможно.