Авторы другого фундаментального исследования по истории правых сил во Франции также выделяли «либерально-парламентскую» тенденцию в легитимизме, связанную, в первую очередь, с Пьером Берье – лидером легитимистов в палате депутатов. Легитимисты после Июльской революции 1830 года, подчеркивали эти авторы, выступали за всеобщие выборы и «стремились объединить демократические свободы и монархический легитимизм»205. Говоря о тех, кого в отечественной историографии принято называть либералами, эти французские исследователи указывали на «орлеанистский консерватизм», выражавшийся, прежде всего, в «социальном консерватизме орлеанистов». По их мнению, ярким «консерватором» в этом смысле был Франсуа Гизо206.

Таким образом, можно выделить два толкования понятия «либерализм». В первом случае под либералами понимаются все сторонники политических свобод, к числу которых можно отнести левых во Франции 30–40-х гг. XIX века (применительно к Июльской монархии), как, впрочем, и многих правых, включая даже часть легитимистов. В этом смысле либералами – сторонниками политических свобод были многие: легитимисты, республиканцы, а не только орлеанисты, поскольку все они выступали в защиту свободы прессы, свободы собраний. Но в этом случае орлеанисты – не единственные носители либеральных идей во Франции середины XIX века, а само понятие «либерализм» является универсальной категорией, не обладающей строгими ситуационными признаками. В таком случае, если сравнивать легитимистов и орлеанистов в годы Июльской монархии, то все они были и либералами, и консерваторами одновременно. Разница заключалась в большей степени в предпочтениях той или иной династии и в принципах наследования королевской власти.

Есть и второе толкование либерализма, которое заключается в том, что либералами следует называть только «реформистов», «прогрессистов», несмотря на политическую обстановку, в которой действуют либералы. Им активно противостоят консерваторы – противники реформ. Так считают почти все современные британские и американские историки, так думали сами французы в XIX веке. На этом основании некоторые английские историки (такие как С. Кросли, Дж. Бюри, Р. Томбс, Э. Вудворд) сомневаются в том, что Тьер, равно как и все доктринеры были либералами, а то и вовсе отрицают это.

Однако даже если следовать англосаксонской традиции, согласно которой либерализм равнозначен прогрессу, постоянному развитию и переменам, то Тьера, как и всех доктринеров, все же следует причислить к либеральным деятелям. В 20-е гг. он, бесспорно, представляется либералом, выступавшим за развитие политической системы и за расширение политических свобод. В 30-е годы, прежде всего, в первой половине 30-х гг. можно согласиться с тем, что он – яркий либеральный консерватор. Но в 40-е гг. Тьер – вновь либеральный политик, выступавший за изменения в политической системе Июльской монархии. Приверженность Тьера к таким идеям, как сильная центральная власть в ущерб местному самоуправлению и протекционизм в экономической сфере можно объяснить национальными особенностями французской политической системы.

Отечественная историография под либералами в годы Июльской монархии понимает только орлеанистов, отказывая в праве называться либералами легитимистам и республиканцам. В этом смысле возникает ряд вопросов. Первое: что следует брать за образец либеральной модели? Британские исследователи при оценке либеральных систем других стран за основу берут ценности своей британской либеральной модели. Но справедлив ли такой подход при оценке французской либеральной модели, имеющей свои национальные особенности? Может ли вообще существовать единый образец либерализма? Можно ли выработать единые для всех четкие критерии либерализма? Представляется, что это трудная задача, решение которой не предполагает данная статья.