Он уставился на мое растерянное лицо, ожидая, что вот-вот скажу ему свое имя, а у меня дар речи пропал.

— Вероника Кружкина, — услужливо подсказала ему старшая смены. — Стажерка.

— Арестовывать вас, Вероника, сейчас я не имею права, — продолжал полицейский. — Но буду вынужден составить протокол, подписку о невыезде. Также направим запрос в ваш университет, он же в Москве? А дальше будем проводить расследование, поднимем данные из камер.

Мои глаза еще больше расширились. Подписка о невыезде, вы серьезно? Мне надо быть там к началу года! И с деньгами на учебу.

Только скандала в университете не хватало…

— Либо всего этого можно избежать, если ты вернешь деньги, — закончил полицейский. — Сколько пропало, Галина Ивановна?

— Тридцать тысяч, — припечатала старшая. — Похоже, что воровка вытащила их быстро, буквально одним движением. Всего-то шесть пятитысячных бумажек…

В груди будто ножом по сердцу полоснуло.

Подстава, самая настоящая.

Скорее всего, все тут в сговоре. Охранник, Алина, старшая смены и, возможно, полицейский.

— Так что, Вероника? — обманчиво ласковым голосом начал полицейский. — Ты ведь молодая, эти проблемы тебе наверняка не нужны. Да и мне, признаться честно, лень всем этим заниматься. Столько бумажной волокиты… верни деньги, и дело с концом.

— Я ничего не крала, — прошипела в ответ.

— Но кто-то же взял, деньги в кассу необходимо вернуть, — снова убеждал он.

— Обыщите мои вещи, — попыталась сопротивляться, хотя отчетливо понимала свое невыгодное положение. — У меня нет денег и никогда не было… Я сирота…

— О-о-о, ты еще из приюта, — зацепилась за эту деталь Алина. — Тогда все понятно. Воровка…

— Так, Вероника, давай поступим иначе. — Галина Ивановна дернула за рукав товарку-кассиршу, чтобы та притормозила с напором. — Мы понимаем, ты молода и совершила ошибку. Даю тебе время до утра. Мы прикроем глаза на эту недостачу, но ровно до начала следующей смены, если вернешь деньги, я не напишу заявление в полицию.

Мысленно взвешивала варианты.

Меня предлагали отпустить с условием возврата денег, которые не крала.

Или испортят жизнь, которая и без них была не очень.

Я прекрасно отдавала себе отчет, что девочке из приюта, кое-как поступившей в университет на платное, вообще без родни, никто не поверит. И заступиться некому.

Вот вообще некому!

Выход один — сражаться самой. Нужно быстрее выбраться из раздевалки и добраться до главного управления полиции. Если надо, останусь ночевать там под дверями, но напишу заявление на всю эту мошенническую шайку.

— Я… верну деньги.

— Значит, признаешь, что стащила?! — опять накинулась Алина.

— Нет, но не хочу проблем, — все же нашла в себе силы рыкнуть на нее.

Я уже схватила куртку, чтобы сбежать, как меня цепко схватил за плечо полицейский.

— Только давай без выкрутасов. Ты же понимаешь, что тебе пошли навстречу, а могла бы до утра сидеть в камере…

Снова запугивали, это было понятно и дураку.

— Не хочу в камеру, — согласилась я, выкручивая руку из захвата.

Из магазина вылетела пробкой, прямо под осенний дождь.

Кинулась в темноту улицы, без зонта, не обращая внимания на капли с неба.

Тело трясло, и отнюдь не от холода.

Страшно, так страшно и жутко. Хотелось плакать, но держалась изо всех сил.

Денег достать точно неоткуда.

А в том, что эта компания меня красиво подставит, даже не сомневалась.

Нужно собраться и действовать первой.

Я мчалась через дорогу к центру своего стотысячного города, к главному отделу полиции. Если надо, готова потом пойти в прокуратуру, но не стану давать себя в обиду. В этот момент моя нога зацепилась о незаметный выступ на бордюре у края проезжей части.