Нас, словно лавиной, закрутило их массой и вынесло из зала.

Ни меня, ни Харлинга ни о чем больше не спрашивали, хотя мы пытались оказать сопротивление: я брыкалась, а Харлинг стащил перчатки, но сил ни у меня, ни у него не оказалось. Магия уже знакомо исчезла.

— Где-то тут глушащий артефакт! — прорычала я, когда меня подталкивали вперед по коридорам.

Харлинга так вообще скрутили двое крепких парней и теперь с заломанными руками волокли вперед, так что мне оставалось бежать за ними самой, опасаясь, что нас могут разлучить в и без того непонятной ситуации.

Радовало хотя бы немного то, что никакой другой агрессии вельшийцы не проявляли.

Дряхлец «Грозный» — так про себя я прозвала старика на троне — явно был местным царьком. А вот тот, кого он назвал Михаилом, не кто иной, как Мишель.

Меня и Харлинга приняли за дары от моего братца.

Впрочем, это тоже было очевидным. Я знала, что Мишель обещал местным переселенцев, магически одаренных и перспективных. Так о чем еще было думать, когда на пороге тронного зала ни с того ни с сего появились двое в одежде из другого мира.

При этом нас явно ждали.

Что там сказал «дряхлец»? Я невеста для сына? Претендентка?

Опять те же горы, только в профиль.

Я уже начинала порядком уставать от желания всех вокруг меня с кем-нибудь поженить.

Один коридор тем временем сменялся другим, а лестницы сменялись лестницами. Хорошим знаком было лишь то, что мы поднимались куда-то наверх, а не спускались в казематы.

Да и окружающее богатое убранство говорило о том, что принимают нас не как пленников, а почти радушно, хотя вокруг было полно охраны, такой вывод я сделала по форме некоторых людей. А вот бояр вокруг стало поменьше — они явно расходились по своим делам, пока вокруг не осталось буквально с десяток человек, и мы не остановились на одной из лестничных площадок.

Один из сопровождающих мужчин заговорил.

— Ты! — ткнул он меня пальцем в грудь. — Должна быть хорошей невестой для нашего цесаревича! Хорошая жена для отличного сына нашего народа! Не подведи!

Я уставилась не косматого мужика в шапке, борода которого была столь густой, что там можно было бы слону заблудиться.

— Я не хочу замуж, — прошептала я. — Отпустите!

— Тебе оказана великая честь, — наставительно продолжал мужик. — Все вначале не хотят, а потом, как видят нашего цесаревича, хотят! Узри же!

Он возвел палец куда-то к потоку, и я подняла голову наверх. Там была только люстра.

— Если ваш цесаревич фонарик, то я в полном восторге, — пробормотала я.

— Вероника, — отвлеклась я на бесцветный голос Харлинга и обернулась.

Виктор стоял по прежнему скрученным, но смотрел куда-то на стену, туда же, куда и все вокруг.

Только если взгляды местных были благоговейными, то лицо Харлинга окаменело...

Я повернулась и замерла.

Дыхание застыло, потому что то, что я видела, казалось невозможным.

На огромном портрете в полный рост был изображен Грант.

Перепутать оборотня-дракона-петуха с кем-либо еще было невозможно. От привычного мне Гранта портрет отличала только одежда — богатый красный кафтан и сапоги с широким голенищем, а еще узкий обруч короны на лбу.

— Это невозможно, — прошептала я.

И мою фразу местные восприняли как знак восхищения их принцем.

— То-то же, девица, а то нос сразу воротить. Еще ни одна барышня не оставалась равнодушной перед государевым сыном. Цесаревич Александр — лучший муж, которого только пожелать можно! Но ты-то губешки не раскатывай, такого еще заслужить надо! Только самая достойная из претенденток станет его женой!

Я воззрилась на говорящего, быстро принимая новые расклады к сведению.