— Она к Егору Владимировичу, — вместо меня отвечает Олег за моей спиной.

— Вам назначено? — Она переводит взгляд с мужчины на меня и берет в руки планшет.

— Это по личному вопросу, — отвечает мужчина и подталкивает меня вперед.

— Я маску забыла, — оборачиваюсь я и тихо говорю ему.

— Забей, —отвечает он так же тихо.

Пока нас поднимает стеклянная капсула, я перебираю в голове все возможные причины, почему меня могли вызвать, самая приличная из которых — мое увольнение. Хотя для этого необязательно тащить меня сюда через весь город.

Слышу сигнал. Капсула останавливается где-то на верхнем этаже, и прозрачная дверь отъезжает в сторону, выпуская нас в просторный белый холл.

И тут кругом мрамор. Как в музее.

— Доброе утро! — лучезарно улыбается блондинистая девушка за стойкой.

— Доброе, — отвечаю я и прохожу мимо нее, следуя за Олегом, который молча шагает вперед.

Девушка тут же догоняет нас на высоченных каблуках.

— Вы к Егору Владимировичу? К нему нельзя! Он сейчас занят.

— Егор Владимирович ждет нас! — бросает ей мужчина с недовольным взглядом. — Отойдешь? Или подвинуть?

Блондинка, видимо, понимает, что она далеко не суперженщина, и освобождает нам дорогу.

Ну что ж, удачи мне.

Стучусь. Слышу одобрительное: «Войдите!» Осторожно открываю дверь и переступаю через порог. За столом в просторном светлом помещении сидит Громов. Я на несколько секунд восторженно замираю, рассматривая его. Это словно какая-то эстетика из журнала «Форбс».

— Ну наконец-то! Мы вас уже заждались, Анна Викторовна, — громко произносит он и скользит по мне внимательным взглядом. — Проходите. Присаживайтесь. — Он указывает на пустой стул, рядом с которым сидит мужчина в очках, а перед ним на столе обувная коробка.

Я чувствую себя скверно, вот-вот начну паниковать, но все же исполняю. Иду, словно на каком-то поводке.

— До-до-доброе утро! — заикаясь, здоровается со мной тот самый мужчина в очках.

— Доброе. — Я подхожу к столу, не решаясь снять верхнюю одежду, расстегиваю молнию на куртке и присаживаюсь на соседний стул.

В кабинете воцаряется молчание.

— Алексей, вы, кажется, хотели что-то сказать Анне Викторовне? — Громов хриплым голосом будто рассекает давящую тишину.

Я перевожу взгляд на сидящего рядом незнакомца.

— Да... А-анна Викторовна... — Его голос дергается, впрочем, как и он сам.

— Можно просто Анна, — миролюбиво произношу я, совершенно не понимая, что здесь происходит.

— Хорошо. — Он трясущимися руками нервно поправляет квадратные очки и добавляет: — Анна, я прошу у вас прощения.

— За что? — спрашиваю я, а сама стреляю глазами на Егора Владимировича, который слегка улыбается уголком губ.

— За то, что поступил с вами как последний мудак. Я честно и искренне раскаиваюсь в содеянном.

Дальше происходит то, что выше моей логики. После этих слов Алексей поднимается со стула и, сложив руки по швам, низко кланяется передо мной. А я смотрю на Громова и вижу, как он давится от смеха. Олег, который стоит сбоку от своего начальника, тихо ржет в кулак.

— Ничего не понимаю, — говорю я, оттягивая воротник свитера — становится душно. — Встаньте! — требую от незнакомого мужчины, бьющего передо мной поклоны. — Прекратите!

Я не понимаю, что здесь происходит, и это пугает.

— Нет, — говорит он, продолжая кланяться. — Скажите, что вы простили меня.

— Я не понимаю, за что должна вас простить! — Еще немного, и начну кричать. — Мужчина, я вас вообще не знаю, — мой растерянный взгляд мечется между этими тремя, — впервые вижу!

Они будто издеваются надо мной.

— Ладно, ладно. Достаточно. — Громов прыскает от смеха, а Алексей выравнивается. — Олег, выведи его отсюда, — говорит ржущему во весь голос охраннику и вытирает выступившие от смеха слезы.