– Я полагаю, что у вас будет много вопросов, и обещаю, что отвечу на все, – сказал Попов. – А вот мою жену попрошу не беспокоить – она очень больна. Остальные родители погибших тоже будут с вами предельно откровенны – это же в наших интересах. – Подойдя к Гурову, он протянул ему листок бумаги: – Это их данные и контактные телефоны. Поскольку именно я инициатор расследования, то, наверное, будет уместным, если вы побеседуете со мной первым. Если я сегодня подъеду к вам в пятнадцать часов, вы найдете для меня время?

– Хорошо, приезжайте, – согласился Лев и положил список в карман, даже не заглянув в него.

– У вас ко мне какие-нибудь вопросы есть? – спросил замминистра.

– Нет! – ответил, вставая, Гуров. – Разрешите идти?

– Лев Иванович! Ну что вы как неродной! – укоризненно сказал, но при этом лучезарно улыбнулся замминистра. – Идите, конечно! Желаю удачи!

Они втроем вышли из кабинета, а вот Попов остался там. Когда спускались по лестнице, Стас заметил:

– Ох, Щенок сейчас на нем и отыграется!

– Даже не мечтай! – уверенно ответил Лев. – Он решится окончательно испортить отношения с человеком только тогда, когда будет подписан приказ об увольнении того со службы, но ни секундой раньше. А в Администрации, как и в любой бюрократической конторе, подковерная схватка бульдогов самого разного размера и веса – состояние перманентное, сиречь постоянное. И маятник все время раскачивается из стороны в сторону.

– Значит, он его сейчас там чаем отпаивает, утешает и убеждает, что Гуров, мол, обязательно разберется, – хмыкнул Крячко.

– Как же мне противен этот Попов! – сквозь зубы процедил Лев.

– А ведь он на меня тогда совершенно заслуженно орал, – вдруг тяжело вздохнул Орлов.

– За что? – одновременно воскликнули Гуров и Крячко.

– За то, что все носились как оглашенные, а вот трупы никто прикрыть не позаботился, да и нечем было в тот момент. Вот его жена их и увидела. И тут же в обморок грохнулась, а потом ей с сердцем плохо стало.

– А может, ты должен был своим пиджаком этих четверых подонков накрыть? – возмутился Крячко. – Так не хватило бы его! И потом: не барское это дело! Если у оперов или экспертов ума не хватило это сделать, то ты-то тут при чем?

– А при том, Стас, что я там был за главного – значит, за все и всех отвечал, хотя и приехал позже Поповых. Так что орал он на меня совершенно справедливо, – объяснил Петр, а потом, снова вздохнув, спросил, ни к кому не обращаясь: – Может, и правда, уйти к чертовой матери? Хватка у меня уже не та, соображать так быстро, как раньше, не могу. Да и нервы уже давно не железные, надолго меня не хватит.

Лев и Стас тут же переглянулись и стали наперебой убеждать Петра, что он мужчина в самом расцвете сил и еще хоть куда! Вот на этой бравурной ноте и вернулись в управление. Орлов пошел к себе отпаиваться валерьянкой, а Гуров с Крячко – в свой кабинет, где Лев тут же потребовал, чтобы Стас рассказал ему обо всем, что успел узнать ночью.

– Вообще-то, Лева, относительно новым для тебя может быть только одно. Я очень тесно пообщался с охранником и вот что выяснил. Когда четверо покойников, будучи еще живыми, вошли в подъезд, а потом направились к лифту, он невольно слышал их разговор. Один из них – он потом в случае чего его по фото опознает – сказал приблизительно следующее: «Как же мы раньше не поняли, что летать действительно очень легко? Нужно просто оттолкнуться и парить!» Второй ему на это ответил, что нужно было к нему ехать, потому что он живет на двадцатом этаже, а Юрка всего на пятнадцатом. Тогда первый ему возразил, что с его застекленной лоджии они все вместе взлететь не смогут, а по одному – неинтересно.