МАТРЁНА ИВАНОВНА

А если и читал – ничего страшного. Они родов боятся. Зашёл в трактир, рюмку для смелости выпить. Да и увлёкся.

ОГУРЦОВА

Непьющий он у меня. Совсем.

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Чего так?! Прям совсем?

ОГУРЦОВА

Отец у него был пьющий. Погиб в точности как Мармеладов у Достоевского!

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Не знаю, кто там у кого погиб, но если это мужика от пьянки отворотило – то не зря, значит, погиб.

Огурцова улыбается.

ОГУРЦОВА

Писатель это, Матрёна Ивановна. Достоевский. Очень его мой муж любит.

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Муж должен жену любить! А не писателя!

Огурцова смеётся; но её настигает очень болезненная схватка.

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Схожу я, Алёнушка, за доктором.

ОГУРЦОВА

Не надо, прошу вас! Стыдно!

Матрёна решительно поднимается.

МАТРЁНА ИВАНОВНА

Романы читать – все вы современные! А как до дела доходит – так баба бабой! Государыню императрицу мужчина-врач пользует! Так что и тебе не стыдно!

Идёт на выход.

(КОНЦЕВИЧ, ПОКРОВСКИЙ, ПРОХОЖИЕ.)

Концевич стоит, опершись на парапет, курит. Собеседника не видно. Говорит тихо.

КОНЦЕВИЧ

Слаб кишкой оказался. Не выдержал, что целя в отца, и в девчонку попал. Но дело сделано.

Достаёт из кармана сложенную записку, передаёт невидимому собеседнику. Пока тот читает – затягивается, курит. Записка возвращается к Концевичу. Он выкидывает окурок в Неву, достаёт спички, поджигает записку. Смотрит, как она горит. Недогоревший клочок бросает в воду. Слышны шаги. Его невидимый собеседник уходит. Концевич смотрит на парапет – там конверт. Он берёт конверт, заглядывает – деньги, – кладёт конверт в карман.

КОНЦЕВИЧ

Вот и твоя премия, Огурцов. … Мне больше достанется.

Снова смотрит в воду.

КОНЕЦ 2-Й СЕРИИ

(БЕЛОЗЕРСКИЙ, АСЯ, КОНЦЕВИЧ.)

Белозерский сидит у окна, закинув руки за голову, вытянув ноги. Он мечтает. Заходит Ася. Он её не замечает; она им украдкой любуется, недолго. Подходит к нему, откашливаясь:

Конец ознакомительного фрагмента.