План казался рискованным. Не было никаких гарантий, что он увенчается успехом, но из всех идей, приходивших в голову, эта выглядела наименее безумной.

«Все получится», — сказала я себе.

«Нет, не получится», — возразил внутренний голос.

«Получится, получится!» — заткнула я этого предателя.

Свернув за угол, я чуть не споткнулась о чумазого мальчишку, сидящего на тротуаре и просящего милостыню. На вид я бы дала ребенку лет восемь, но, скорее всего, он выглядел младше своих лет, потому что был очень худ и явно недоедал. На коленях ребенка лежала шапка, на ее дне валялись две жалкие железные монетки. Даже не мыши, а таракашки. У местных денег были крайне забавные названия.

Мальчонка вызывал щемящую жалость. Огромные глаза сверкали на бледном, истощенном лице. Тоненькие запястья торчали из-под рукавов курточки, слишком легкой для осенней погоды. Из своей одежды ребенок вырос, но купить новую, подходящего размера его родители, вероятно, не имели возможности. Большой вопрос, были ли у бедняги вообще мама и папа.

Продолжая краем глаза следить за супружеской четой, я достала кошелек и опустила в шапку малыша серебряный грифон — эти деньги мадам Пим-глоу выделила мне на нужды своего заведения.

При виде сверкающей монетки у мальчишки глаза полезли на лоб. Он взял ее в руки с благоговением, с трепетом, словно не веря собственному счастью. Еще бы! На эти деньги можно было месяц нормально питаться и даже прикупить себе парочку недорогих вещей.

Вдоволь полюбовавшись на грифона, ребенок поднял взгляд на мое лицо, будто хотел спросить, не ошиблась ли я, действительно ли все это богатство предназначено ему.

Бедняжка ужасно боялся, что монетку у него отнимут. Сжимал ее в кулачке, как величайшее сокровище, и смотрел на меня со страхом и надеждой. Грязный, худой, голодный.

— Тебе, тебе, — заверила я.

В этот момент супружеская пара на другой стороне улицы поднялась по ступенькам крыльца одного из городских домов и скрылась за дверью.

Я перевела взгляд на мальчика и успела заметить, как, счастливый, он поцеловал подаренного грифона и торопливо спрятал денежку в карман курточки.

— Хочешь заработать? — спросила я, озаренная еще одной идеей. — Мне нужна твоя помощь. Согласен? Сделаешь, что скажу, — завтра получишь золотого дракона.

Придется немного ограбить мадам Пим-глоу. Похоже, личность настоящей Дис Эддерли дает о себе знать.

Конечно, услуга, о которой я просила, не стоила целого дракона, но мне хотелось помочь несчастному ребенку.

— Золотого… дракона? — мальчик взглянул на меня, как на ангела, спустившегося с небес. Я же скептически осмотрела его грязную одежду.

Нет, так не пойдет. Чтобы мой план удался, вид у ребенка должен внушать доверие. К беспризорникам и уличным попрошайкам благородные господа, как правило, испытывают брезгливость. В этой ветхой, дырявой курточке моего юного сообщника никто и слушать не станет.

— Котенок, как тебя зовут?

— Тиль.

— Отведи-ка меня, Тиль, в ближайший магазин детской одежды. Купим тебе чистый костюмчик. А еще — в лавку, где продают принадлежности для письма. Мне нужна самая качественная и дорогая бумага.

* * *

Справившись со всеми делами и дав Тилю задание, я вернулась в «Шипы». В начале двенадцатого большинство мужчин отсыпались после ночной смены, и, поднимаясь по лестнице, я старалась не шуметь. Надо было навестить эльфа. Убедиться, что с ним все в порядке, и расспросить про закон «О поганой крови».

В комнате, где стояла клетка и держали Древнего, было темно и прохладно. Я порадовалась, что предусмотрительно захватила с собой свечу, ибо не могла, подобно мадам Пим-глоу, щелчком пальцев создать в воздухе горящий магический шар. А жаль. Колдовские способности мне бы не помешали. Решить мои проблемы, боюсь, можно было только с помощью волшебства.