Читая соболезнования и думая о причине Костиной смерти, Варя ощутила дежавю. Все это было вчера. С другим парнем. Она уже прокручивала в голове все эти мысли, когда пыталась написать сообщение Юриной маме, да так и не смогла подобрать слова.

Сначала Юра. Теперь Костя.

Вернее, наоборот.

В прошлом году – Костя. Несколько дней назад – Юра.

Варя пустым взглядом уставилась на закрытые жалюзи. За последние сутки она узнала о смерти двух бывших. Мозг попытался все разложить по полочкам. Вот Костя: школа, цветные косички, музыкальные инструменты, измена. Вот Юра: институт, рыжие вихры, отглаженные рубашки, непростой характер. Никто и ничто не связывало парней между собой, кроме двух обстоятельств: оба встречались с Варей и оба умерли, едва дожив до двадцати. Бывают ли такие совпадения? Наверняка. Но что-то подсказывало Варе, что здесь поработал не слепой случай, а зрячая закономерность. В сознании мелькнуло нелогичное, глупое: «Я причина их смерти». От пугающей мысли перехватило дыхание. Сердце зашлось. Лоб покрылся испариной, ноги и руки ослабели. Варя попыталась встать, и тут желудок пронзила боль.

Долгий перелет, сообщение от Юриной мамы, волнение за Сару, разговор с Андреем, дурацкий клоун, незнакомец на лестнице, скелет с афрокосичками – за эти бесконечные полтора дня произошло слишком много. И Варя не выдержала. Она почувствовала себя веревкой, которую завязывают в тугой узел. Невидимые руки все тянули и тянули за концы. Крепче, еще крепче. Так, чтобы не развязать. А внутри узла пульсировала боль. Варя знала, что это значит.

Тварь проснулась.

Через стиснутые зубы прорвались стон и имя сестры, но Сара не отозвалась. Тогда Варя с трудом откинулась на спинку кровати и увидела, что вторая половина пуста. Позвала снова, но ответа не последовало. Будто Сару на самом деле похитили, а посиделки в гостиной, спор о коробке Чжан и теплые объятия оказались сном.

Варя заставила себя подняться. Внутренности продолжало затягивать в узел. Скорчившись и обхватив живот, она побрела в гостиную.

Сара сидела на полу, спиной к двери, и раскачивалась из стороны в сторону. Дождь задавал шаманский ритм. Вокруг сестры лежали тусклые желтоватые предметы. Несмотря на боль, затмевающую разум, Варя сразу поняла, что это. Кости, и достаточно крупные. Возможно, человеческие.

– Сара.

Оклик прозвучал тихо и вымученно, но сестра услышала. Или почувствовала.

Она рывком обернулась. В руке блестел нож.

У Вари подогнулись ноги. Она осела на пол и скорчилась, подтянув колени к подбородку.

– Ва!

Нож полетел в сторону, а за ним – вынутые наушники. Сара скользнула к Варе, тронула за плечо, а в следующую секунду уже заталкивала ей в рот конфеты.

– Жуй, а я принесу глюкозу!

– В рюкзаке, – выдавила Варя.

– У меня тоже есть. – Сара выбежала из комнаты.

В кухне загромыхала посуда и зашумела вода. Варя не сомневалась: сестра все сделает правильно. Она знала повадки твари и умела загонять ее обратно, в тот темный генетический разлом, из которого та вылезала.

Вскоре сестра принесла большую кастрюлю, поставила ее на паркет и зачерпнула кружкой мутноватую жидкость – движения быстрые, но не суетливые. Приподняв Варю, Сара помогла ей выпить раствор. Первые глотки показались безвкусными, но потом рецепторы очнулись, и тошнотворная сладость заволокла рот. Осушив кружку, Варя в очередной раз подумала, какая же тварь странная.

Она засыпала от углеводов, поэтому Варе приходилось есть много сладкого. Впадала в ярость из-за солнца, поэтому Варя предпочитала ночной образ жизни. И крепла от стресса, поэтому Варя боялась жить по-настоящему: все же знают, что за светлой полосой обязательно последует темная, а если хочешь сохранить покой, твоя зебра должна быть серой.