Среди наследников Рикардо социальные дарвинисты представляли собой отклонение вправо. Маркс же стал значительным отклонением влево. Но корнями он прочно уходит в главенствующую традицию. Социалисты были и до Маркса, но после него их стало гораздо больше. Одна из причин заключалась в том, что Маркс построил свою теорию социализма на основе четкой систематизации экономических идей Рикардо, в частности на его смелой концепции распределения доходов. Отчасти поэтому его труды оказались авторитетными и убедительными, чего так недоставало работам всех его предшественников-социалистов.

На протяжении семидесяти пяти лет после смерти Рикардо его почитателям приходилось защищать своего учителя от обвинений, выдвинутых, среди прочих, Раскином[60] и заключавшихся в том, что Рикардо смотрел на мир глазами хладнокровного биржевого дельца, с полным безразличием взирающего на человеческие несчастья, которые, как он полагал, будут длиться вечно. Упрек, возможно, несправедливый, но и назвать Рикардо человеком страстным не мог никто. Страстным и яростным в гневе, будто Юпитер, был Карл Маркс (1818–1883), и это следует учитывать в первую очередь. Поскольку выводы Рикардо о неизбежном обнищании масс и растущем богатстве тех, кто владеет природными ресурсами и средствами производства, о неизбежном конфликте между заработной платой и прибылью, причем приоритет во имя прогресса был отдан прибыли, могли стать под пером гневного человека призывом к революции. Как было отмечено, представление Маркса о капитализме было ничуть не мрачнее представлений Рикардо или Мальтуса. Но в отличие от них задача Маркса состояла в том, чтобы выявить пороки, заклеймить их, призвать к изменениям и, что очень важно, обрести последователей своего учения. В последнем он преуспел, как никто со времен пророка Мухаммеда.

«Железный закон» заработной платы сохранился и у Маркса, но в измененном виде. Рабочего держат на грани нищеты не столько для того, чтобы он заводил меньше детей, сколько для того, чтобы он не мог отстаивать свои права перед работодателем-капиталистом, а также по той причине, что если платить ему хорошо, то вся система перестанет работать. Правда, иногда хозяин может даже поднять зарплату рабочего выше абсолютного минимума, но и это происходит по той же самой причине, по которой доярка дает коровам корма больше, чем необходимо, – для того, чтобы повысить надой. Отношения между наемным работником и работодателем такие же, как между коровой и дояркой.

Отчасти это справедливо, поскольку рабочая сила – это своеобразный резервуар, в который с течением времени невольно попадают свободные ремесленники и земледельцы. Бесправность тех, кто имеет работу, гарантируется за счет резервной армии труда, увеличение и сокращение которой при сохранении уровня безработицы является частью системы. Любой рабочий в любое время может пополнить этот резерв, что обеспечит его сговорчивость и согласие на ту зарплату, которую ему предложат.

Никакой пользы не получает простой человек ни от расцвета изящных искусств, ни от накопления капитала. Напротив, Маркс в характерном для себя стиле заявляет, что они «уродуют рабочего, делая из него неполного человека, принижают его до роли придатка машины, превращая его труд в муки <…> бросают его жену и детей под безжалостную колесницу капитала <…> [Отсюда] накопление нищеты, муки труда, рабства, невежества, огрубения и моральной деградации…»[61].

Прибегая к известному приему, который многие считали полезным, Маркс разыскал беспристрастного оппонента, чтобы обосновать свои взгляды. Известный консерватор Дестют де Траси