– Встретишь еще кого-нибудь.

– Никогда! Другой такой нет!

Юрий промолчал, хотя был не согласен. Он вот тоже думал, что другой такой, какой была парикмахерша в гостинице «Словакия», нет на свете, а встретил актрису Ирину и понял – есть. Именно другая, правда, не такая, но еще лучше. Он вспомнил о ее визитной карточке, о прямоугольничке картона, похожем на нее – белизна и гладкость бумаги, четкость букв. В ней тоже есть это, белизна и четкость. Он все собирается позвонить ей, да никак не решится.

Крахоборов, начувствовавшись, уронил фотографию и уснул в кресле.

Юрий заботливо перетащил его на постель, уложил, раздел, укрыл, подушку поправил.

Утром Крахоборов встал будто после болезни. Похмелье, конечно, само по себе болезнь, но тут было и что-то другое. Он долго стоял перед окном, глядя в окно, опустив плечи, и вдруг повернулся, глянул сердито на Юрия, пошел в ванную комнату – и через полтора часа был прежним Крахоборовым: упругим, стремительным. Сделал десяток телефонных звонков, говорил бодро, весело, сердито, резко, ласково, и Юрий словно въявь увидел, как в разных местах города задвигались, забегали люди, начали звучать спорые слова, перемещаться большие и маленькие предметы.

Запустив все это, Крахоборов уехал.

А Юрию позвонила Ирина.

– Очень рад, – сказал Юрий. – Я сам хотел…

– Да ладно. К тебе можно приехать?

– Вообще-то… Можно, конечно, почему нельзя. Адрес запишешь?

– Если я телефон твой знаю, то адрес тем более. Ты ведь у Крахоборова живешь.

– Да, конечно…

– И то, что он не любит, когда женщины приходят, тоже знаю. Но я ненадолго. Ему об этом не говори.

Через полчаса она приехала.

Был незначительный разговор о пустяках. Она садилась, вставала, ходила по комнате. Увидела на столе фотографию любимой женщины Крахоборова, подняла, удивленно посмотрела, бросила опять на стол.

– Ты ее знаешь? – не удержался Юрий.

– На одном фестивале познакомились. Фотографиями обменялись. А он увидел у меня ее, оригинальное лицо, говорит. Выпросил зачем-то. Фетишист.

– То есть? Они незнакомы?

– Говорю тебе, я сама с ней незнакома. Ни адреса, ничего. Из Штатов вроде. Или из Англии. В кино я ее не видела, значит, не звезда. Снялась в одном фильме и сгорела. У них часто бывает. У нас тоже.

Юрий задумался.

Странно.

Зачем же Крахоборов придумал про любовь и прочее? Спьяну? Что-то тут загадочное. В психологическом смысле, добавил сам себе Юрий, научившийся не только многим новым словам, но и пониманию этих слов.

– В общем, так, – сказала Ирина. – Мне нужно десять тысяч долларов. Спать я с тобой не буду, хоть ты и нравишься мне. Объяснять, зачем деньги, тоже не буду. Хотя… В общем, требуется отделаться от одного человека, а для этого нужны десять тысяч. Повторяю: спать с тобой за эти деньги не буду. Обещать даже не буду. Отдам примерно через год. Максимум – через полтора. Если хочешь, напишу расписку.

– Расписка не нужна, – сказал Юрий. – Но денег у меня нет. Совсем.

– Ясно.

– Честное слово, нет денег. Мелочь какая-то.

– А аванс за сценарий?

– Ничего я не получал.

– Очень может быть. Они раскошеливаться не спешат. В самом деле, с чего я решила, что у тебя должны быть деньги?

– Не знаю, – вместе с нею удивился Юрий.

– Дура я. Просто ты единственный, кто может дать просто так.

– Я бы дал, если б было. Честное слово.

– Я верю. Ты бы дал. Но у тебя нет. А у кого есть, те просто так не дадут. А я не хочу. Понимаешь?

– Я все понимаю! – от сердца сказал Юрий. – Послушай. Давай я достать попробую. Узнаю про аванс, в самом деле. Или… Ну, у Крахоборова попрошу. Он даст. Мы же как братья с ним. Я, естественно, не скажу, для чего.