Свекр со свекровью обрадовались нашему приезду. То есть, в первую очередь они обрадовались внуку и старшему сыну, я шла третьим номером, но не чувствовала себя ущемленной. Понимала: для них я вроде как приложение к Даньке и Ярославу. Они, правда, старались этого не показывать, наоборот, всячески подчеркивали, как рады меня видеть, но даже в двадцать четыре года я не была наивной. Ну, во всяком случае, не до такой степени.

Пашка приехал раньше и вышел вместе с родителями нас встречать. Ни словом, ни взглядом не дал понять, что у нас с ним какие-то проблемы или недомолвки. Но я все равно чувствовала себя неуютно и постаралась устроить так, чтобы не остаться с другом наедине.

Но Пашка упертый (это у них с Ярославам общая черта), улучил момент, когда я ушла в спальню, чтобы переодеть сына и поднялся следом за мной.

- Беатка.

- Сейчас я его переодену и мы спустимся, - преувеличенно бодро сказала, не отрывая глаз от пачки подгузников.

- Ты на меня сердишься, - констатировал Пашка и сел на кровать, пытаясь заглянуть мне в лицо.

- Сержусь, - не стала скрывать я.

- Правильно сердишься. Я и сам на себя сержусь.

Я только пожала плечами, не зная, что еще сказать.

- Как мы дальше жить будем? - спросил Пашка.

- Так и будем. Яру я ничего не сказала и говорить не собираюсь, если ты об этом беспокоишься.

- Добрая ты, - невесело усмехнулся Пашка.

- Что-то мне подсказывает, что не тебе на это жаловаться, - начала я закипать.

- А я и не жалуюсь.

- Вот и молодец.

Я сосредоточенно застегивала сыну подгузник, но он (подгузник, а не сын) все никак не поддавался.

- Прости меня, - тихо сказал Пашка и положил руку на мои пальцы.

Я тут же вырвала ладонь и строго посмотрела на брата своего мужа.

- Паш, не надо. Иначе я все расскажу мужу.

- Расскажи, - согласился Пашка. - Пусть он мне по роже надает.

- Если был все было так просто, - вздохнула я. - Ты же его брат, он тебе доверяет.

- А ты? Доверяешь?

- Не знаю.

- Беатка, - вздохнул Пашка, - я тогда все сделал неправильно. Прости, правда. Выпил лишнего, и так стало завидно.

- Мне? - уточнила у него.

- Яру. У него все есть. Он же у нас гений. Работа крутая. Родители им гордятся. И ты.

Я посмотрела на друга. Он сидел, такой жалкий и расстроенный, видно было, что переживает.

- Паш, - сама взяла его за руку, - по-моему, ты несешь полную чушь. Яр, конечно, молодец, но и ты не хуже. Ты университет закончил, в Париже работал. И родители тобой гордятся не меньше, чем им, поверь.

- Работал, - хмыкнул Пашка. - Втюхивал всяким придуркам цветные картинки. А сейчас и вовсе под бочок к старшему брату перебрался. Повис у него на шее, как хомут.

- Неправда. Ярослав недавно говорил, что ты молодец.

- Узнаю брата.

- И от девушек у тебя отбоя нет, - продолжала я гнуть свою линию.

- А замуж ты вышла за него, - упрямо сказал Пашка.

- Вышла. Но ведь ты мне, как брат. И я для тебя, как сестра. Вспомни, мы же с тобой на одном горшке сидели и за игрушки дрались.

- Ты его любишь? - очень серьезно спросил Пашка.

- Очень, - не стала скрывать я.

- Потому что с ним на одном горшке не сидела и за игрушки не дралась?

- Потому что он самый лучший.

Пашка опустил голову и тяжело вздохнул. А когда поднял глаза то от былой тоски не было и следа. Передо мной опять сидел мой бесшабашный и весёлый друг детства.

- Так, - сказал он, радостно скалясь, - ты моего племянника переодела?

- Как видишь.

- Тогда давай его сюда, - он протянул руки и попытался взять Даньку.

- Он не пойдет. Не любит чужих.

- А кто здесь чужой? - Пашка ловко поднял Даньку на руки. - Я его дядя, между прочим. И ты иди уже, женщина. Дай мне с племянником пообщаться. У нас будет серьезный мужской разговор.