Динни ши выбрались на поверхность, опасливо поглядывая по сторонам. Дневной свет вызывал у них страх, с которым воины боролись по мере сил, но всегда удачно скрывали.

– Тебя устраивает место, ворлок? – безучастно произнес Лохлайн, отводя глаза. Вратко так и не понял – стыдится подземельщик неблаговидного поступка у входа в заклинательный чертог или просто ему противно смотреть на людей?

– Устраивает, – кивнул парень.

А что ж ему не устраивать? По своим следам всегда можно вернуться туда, откуда пришел, было бы желание. Да убегать, если дело обернется не так, как задумывалось, будет легче.

– Они точно будут здесь нас ждать? – почесал бороду Гуннар. Народу Холмов он не доверял. Хорошо, что динни ши не понимали его слов, произнесенных на северном языке.

– Обещали… – новгородец пожал плечами. – А если и уйдут… Это может нас остановить?

– Нет! Клянусь той гадюкой, которую подвесили над связанным Локи!

– Меня так вообще ничего не остановит, – Олаф пристроил ножны с мечом за спиной, и все примерялся – удобно ли выхватывать оружие, хватит ли длины руки.

Игни только крякнул. Да его никто и не спрашивал – молодой, право голоса на воинском совете заслужить еще надо. Вратко от всей души надеялся, что он-то заслужил уважение старших и более опытных товарищей. Уж во всяком случае, рот ему никто не затыкает, и подзатыльник отвесить не примеряется.

– До леса я иду первым, – тоном, не терпящим возражений, сказал кормщик. – Следом Подарок, потом Игни. Замыкает Олаф.

Новгородец рассеяно кивнул. Он во все глаза рассматривал склон ближнего холма и колючие заросли терна, выискивая подтверждение или опровержение слов волшебниц. Ну, никак не мог поверить парень в то, что время течет под холмами и над холмами по-разному. Да и кто смог бы? Тут нужно быть или настолько высокоученым, превзошедшим разные мудрые науки, о который заезжие в Новгород греческие купцы только вскользь упоминали, или верить услышанному всем сердцем, сильнее, чем христианские в Страшный Суд. А словен, как водится, должен сперва пощупать, а потом уж поверить.

Вот он и щупал. Пока глазами.

Ясеневый лес, уходящий вверх по склону, дышал сыростью. Кое-где у основания стволов серел непротаявший снег. Неужели это от его заклинания? «Встань туман студеный, стылый след укутай…» Если да, то и вправду, прошло сутки-двое, не больше – под небом, затянутым низкими тяжелыми тучами, снег может пролежать столько даже в вересне[24]. А если нет? Вдруг, в Нортумбрии такая погода – самая обыкновенная для середины осени? Сырая листва под ногой, холодные капли с листьев, мутный белесый туман, стелющийся между деревьев…

«Что ж, – рассудил Вратко. – Пускай мокреть, пускай холод, зато следы лучше видно. Ведь, хочешь, не хочешь, а придется становиться следопытом – на викингов надежды никакой. Гуннар, поди, может различить до десятка цветов неба над окоемом, предсказывая бурю или безветрие, по оттенку воды скажет глубину моря, а по запаху ветерка – далеко ли до берега, но в лесу его хватает только на то, чтобы ходить не ломая хворост под ногами. А Олаф, и того хуже, то и дело цепляется курткой за ветки терновника, а после шипит себе под нос неразборчивые ругательства».

Они шагали «гуськом». Кормщик нес Злое Жало наперевес, будто бы каждый миг ожидая нападения. Густая трава мягко подавалась под сапогами. Эх, летом бы здесь поваляться, рухнуть лицом вниз и дышать, дышать, дышать… Но сейчас при одной мысли о том, чтобы упасть в траву, парень поежился – голенища очень быстро промокли. То ли дождь недавно прошел, то ли туман садится. Скорее, все-таки, туман. Да какой! Плотный, поземный, густой, как молоко. Он наползал на холмы, как прилив на прибрежные скалы, медленно и неотвратимо. Длинные языки его выползали из того самого леса, что отделял Полые Холмы от Дервента и оседлавшего реку Стэмфордабрюгьера, леса, в глубине которого прячется убогая хижина, приспособленная заговорщиками для своих встреч. Если уж искать Хродгейра, то начинать нужно оттуда.