Катерина моргнула своими длинными ресницами, придя в себя, и тихо вздохнула. Я знал, что будет дальше, почувствовал это до того, как мысли женщины отразились на ее лице. Но я даже не думал сопротивляться.

Катя встала на цыпочки, медленно начала приближать свое лицо к моему, как если бы ее тело приняло решение быстрее, чем то дошло до мозга. И в следующее мгновение ее губы накрыли мои. Мы стояли просто прижавшись друг к другу губами, с моей стороны я не предпринимал никаких действий, отдавая все в руки Кате, понимая, что ей это нужно. Чувствовал ее дыхание на своем лице и легкое подрагивание губ.

Женщина немного приоткрыла губы и неспешно начала целовать меня, почти невесомо. Она не касалась меня руками, и мне пришлось опереться о стену по бокам от ее головы во избежание соблазна прикоснуться к ней.

Я понимал, что сейчас за этим ее поступком не стоит сексуальный подтекст. Это просто примитивное, первобытное желание почувствовать рядом с собой успокаивающее тепло другого человека. После сильного стресса это желание особенно сильно.

Но вот поцелуй из целомудренного начал все больше и больше походить на заводящий, распаляющий желание. Катерина запустила руки мне в волосы, притягивая ближе, заставляя отвечать с такой же алчной потребностью. Мы слились в поцелуе, я уже не знал, где были ее вдохи, а где мои, наше дыхание смешалось, а сердца в наших грудных клетках колотились так, словно тоже рвались наружу прикоснуться друг к другу. Ее сладострастные стоны смешались с моими предвкушающими. Руки Катерины переместились мне на талию, и она внезапно замерла.

Я же не смог больше сдерживаться, оторвал ладони от стены и впечатал женщину в себя. Лихорадочно гладя ее талию и с силой сжимая бедра. Мне было этого мало, я хотел прикоснуться к ее голой коже, почувствовать ее, насладиться в полной мере. Желание было столь пронзительное, что я больше не мог себя контролировать, забыл обо всем, что твердил себе все это время. Взял инициативу на себя. Целуя, пробуя Катю так, как того мне хотелось. С силой, с надрывом, глубоко и порочно.

Посасывая ее язык, руками дотянулся до подола ее ночной сорочки и бесстыдно задрал, уже напрямую лаская нежную кожу бедер. Катя дернулась в моих руках и попыталась что-то сказать, но я не дал ей этого сделать, снова целуя. Женщина начала упорно вырываться, и я прижал ее еще теснее. Я не почувствовал того момента, когда все изменилось, настолько был поглощен. В один момент я ласкал Катерину между ног, и в следующее мгновение Катя отпихнула меня от себя, с неимоверной силой для такой маленькой женщины. Мне пришлось сделать еще несколько шагов назад, чтобы прийти в себя и не накинуться на нее снова. Все во мне, каждая моя клетка требовала продолжения.

Мы оба тяжело дышали и смотрели друг на друга. Медленно Катерина оторвалась от стены и оправила на себе одежду. Сделала глубокий вдох, подошла ко мне и… влепила пощечину. Кожу тут же обдало огнем, оказывается у этой женщины очень тяжелая рука.

Я ухмыльнулся и кивнул головой.

— Заслужил, — хрипло проговорил, понимая, что пересек границу.

— Нет. Это за то, что я дура, — невесело сказала Катя и прочистила горло.

Не успел я даже моргнуть, как другую щеку обожгло огнем. Я в удивлении приподнял бровь.

— А это — заслужил, — сказала Катерина, развернувшись, быстрым шагом пересекла коридор и скрылась за дверью комнаты, которая на эти выходные стала их с Кристиной.

Запрокинул голову к потолку и медленно выдохнул весь кислород из легких. Мне срочно нужен никотин. Я, черт возьми, не знаю, что творю. Ведь пообещал себе больше не быть кобелем. И держал обещание, ради своих детей. А все это, что только что произошло, началось как альтруистический жест, а закончилось… А никак не закончилось. Все-таки благотворительность — не мой конек.